Страница 130 из 131
Оставив позади полтора километра, и миновав нужный им мост, бойцы начали спотыкаться, и, наконец, остановились. Латники почти завистливо поглядывали на совершенно не утомившихся с виду изменённых. Во время короткого отдыха Север, который отчётливо запомнил упоминание сестры Анны о какой-то информации, которую удалось узнать в лабораториях Триумвирата, подошёл к ней и её подруге. Стоявшие в стороне от отряда, монахини перебирали вытащенные откуда-то чётки, и, кажется, молились. Возможно, даже за свою, уже без сомнения, погибшую, сестру.
– Я прошу прощения, что прерываю, но хотелось бы знать, что именно вы узнали. Уверен, это важно, иначе вы не стали бы даже упоминать о добытой информации в той напряжённой ситуации.
– Да. Дело в том, что эти выродки, прости Господи, не стеснялись обсуждать предстоящий эксперимент в присутствии помощниц. В числе прочего была упомянута серия опытов, когда чистого сначала заражают вирусом, а потом вводят ему сыворотку. Так вот, насколько я поняла, эта сыворотка делается из крови изменённых, которые перенесли заражение вирусом, сохранив свой разум. Сумевших побороть его действие. В нашем случае мы справлялись постом и молитвами. Мы выдержали. Все. Ни одна из сестёр не стала кровожадным зверем, рыщущим в ночи. И мы готовы стать донорами, чтобы найти лекарство от выпущенной на волю скверны. А теперь иди и дай нам помолиться. Господь с тобой.
Обе монахини подняли когтистые руки, крестя Севера. и в этот момент прогремел выстрел, а одна из изменённых, та, имя которой сестра Анна не назвала при знакомстве, покачнулась, и упала навзничь. Из пробитой головы на дорогу потекла густая кровь. Всё, что смог сделать кузнец, это метнуться и закрыть собой вторую монахиню со стороны, откуда был открыт огонь. Ещё несколько пуль свистнули у него над головой, видимо, стрелок успел приподнять ствол, чтобы не попасть в Севера. Со стороны моста раздался крик «Отойди, дурак».
– Не стреляйте! Чёрт побери, прекратить огонь, это свои! Вы убиваете своих!
– Ну да, как же! Я же видел, как эта страхолюдина к тебе своей лапой тянулась. Они что, ещё и гипнотизировать умеют? Парни, прибейте кто-нибудь тварь.
– Не стрелять! – голос Вильяма перекрыл поднявшийся неподалёку гвалд. – это действительно свои! Подойдите сюда, кто там есть? Голос знакомый.
– Ещё бы не знакомый. Это ведь я, Славик. Я увёл грузовик, протаранив ворота ГСМ, бестии не погнались за нами. Но я не понял насчёт той, которую собой Север прикрыл.
Из темноты появился водитель третьего грузовика, выскочившего из ловушки. С тех пор, когда кузнец прорывался с небольшой группой на старой, едва заведшейся машине, из логова диких кошек, Славик заматерел. И Север сам приложил к этому руку. Когда молодой мужчина подошёл, вместе с несколькими бойцами, которых вывез из гущи напавших мутантов, чем завоевал на время лидерство над ними, Тихий махнул ему рукой, подзывая ближе. А Данов встал так, чтобы заслонять своим широким корпусом сестру Анну.
– Смотри, идиот, что ты сделал. – Север наклонился и рванул воротник медицинского халата, открывая взорам латников православный крестик. – Монахини это. Из женского монастыря. Те самые, которых мы спасали. Те самые, которые всегда приветливо махали нам рукой с колокольни. Те, которые спасли нас сегодня. Одна из них осталась там, задержав бестий ценой своей жизни. И старик Шерзод стоял рядом с ней, дав нам несколько дополнительных минут, чтобы уйти.
– Но… Я же не знал... Я же… Как же так-то. А? – Голос водителя был растерянным и беспомощным.
Славик с металлическим лязгом рухнул на колени возле белеющего на дороге тела, на котором цвет халатика был не отличим от цвета лица. Коснулся крестика. И вдруг дико, по-волчьи завыл, обхватив голову монахини, и словно баюкая её. Латник раскачивался из стороны в сторону, и тихо, с надрывом рыдал. А рядом, опустившись на колени, чуть слышно молилась сестра Анна: «Прими господи, душу усопшей рабы твоей…». Север стоял над ними, и в голове его билась одна лишь мысль – какой высокой ценой зачастую обходится обретение надежды. Когда монахиня поднялась с колен, Север тихо спросил:
– Как её звали в миру?
– Надежда. – Так же тихо скрежетнул голос изменённой, словно эхо его недавних мыслей.