Это игра

– Я… ну не знаю… Я молюсь.

– Как бы молюсь. Но тут нужно не глаголом жечь.

Муся смотрела вверх, высоко подняла подбородок. Говорила резко, воображала себе что-то. Было похоже, что кожей лица Бурлескман впитывает в себя свет.

– Тут Олежа, нужны существительные. Сущность. Имэннык – по-украински. Имя. Но как бы имя, понимаешь? Как бы…

– Я – тварь дрожащая, – сказал Олег.

– Эк тебя кроет. Ты забыл волшебное слово.

– Я как бы… Подожди. Но я могу быть кем угодно? – Олежа почесал репу.

– Да. Как бы кем угодно.

Муся улыбнулась и убрала каблук со спины Олега. Тот встал и расправил плечи.

– А ты не будешь смеяться? – спросил Корешков.

– Это не смешно. Если, конечно, не предусмотрено сценарием.

– Кто же его пишет?

– Мы пишем, Олег. Мы, дорогой. Как бы дорогой, то ведь игра. – Прошептала

Муся зацокала каблуками вокруг Корешкова.

– Есть люди, которые пишутся, есть – которые пишут. Есть персонажи, а вот, на другой стороне – авторы.

Муся заходила быстрее, и кружилась, кружилась, мурлыканьем своим втирая Олегу свою поверхностную истину.

– А что мы пишем? Поверхностные истины. Вот вроде бы и правдиво то, что человек из себя пишет, а в то же время, при мельчайшем рассмотрении, при детальнейшем анализе, при хорошем трезвом, четком взгляде мы на выходе имеем ложь. То, что лежит на поверхности.

Муся кружилась, кружилась, через голос свой, заглушивший даже голос священника, отдающийся от стен, соединяясь с Олегом. Тот стоял, слушая ее слова. Муся развернулась, очень резко и зацокала в другую сторону. Корешкова начало тошнить.

– Мы кружимся вокруг себя, отбрасывая тени. – Бах! Муся резко остановилась сзади Олега и бросила хлесткие ладони ему на напряженные плечи. Корешков взвыл и поморщился от такого кошачьего царапанья.

– Бах! И ты как бы Олег. Мне нужна твоя персона, Олежка.

– Не хочешь ли ты душу мою, ирод? – Олег начал креститься.

– Душа твоя пусть достается священникам. Они за неё молятся, из бесовских лап вырывая. Твои тени пусть остаются внутри. Мне не важна твоя тень. Мне важно то, как ты её отбрасываешь.

.

.

.

Муся отпустила Олегу легкий шелбанчик по уху. Олег прижал лапки к груди и проорал:

– Как бы отбрасываю!!! – Если бы на деревянных люстрах, на которых стояли свечи, были птицы или летучие мыши, то они бы сейчас испугались и вспорхнули в открытые окна.

– Вот! Вот! – Муся прыгнула Олегу на горбоватую спину. – Кружись, Олег.

Корешков закружился.

– А теперь – подойди к тому комоду, Олег.

Муся похлопала Корешкова по голове и Олег послушался. Когда комод уже был близко, Олег упал на колени. Подождав, когда он откашляется и отдышится, Муся сказала:

– Ты как бы упал. Все хорошо. – Она слезла с его шеи и открыла третью полку. В руках травести забулькала наполненная наполовину бутылка. Зеленая жидкость перекатывалась в сосуде, ведя бесконечную игру с воздухом.

П.

Плотность.

Ф.

Физика.

Муся открыла бутылку, и воздух в ней расступился перед тяжестью зеленой настойки. Гравитация, мышечная сила тонких, но не слабых рук Муси и разница в плотности воздуха и жидкости играли в пользу Бурлескман. Абсент тек рекой сладострастия в горло травести. Действуя как нектар с елисейских полей и пылая как зажженный Стикс, он вливался в холодное нутро Муси, проходя мимо сердца, и оно таяло, но не так, чтобы травести сдох, а так, что бы он потеплел на 60 градусов.

Угадайте, какой напиток пил Андрей?

Да, и ещё – угадайте, какой напиток Олег вообще не пил, и какой был ему вообще не мил? Если такой напиток вообще был.

Ну же? М?

.

.

.

И.

Интрига.

.

.

.

Вы все еще думаете?

.

.

.

Мы все еще думаем?

.

.

.

Да АБСЕНТ это был!!! АБСЕНТ!!!

.