Страница 51 из 174
Олежа быстро вылетел из сортира, быстро проглотил снедь (три раза подавился, один раз прокашлялся, а еще один раз трактирщик уже думал вызывать фельдшеров). Быстро втопив бутылку портвейна, Олег помчался наверх, к девочкам.
Он так же быстро понял, что ему нужна краска. Позвал Лососева.
Тот всегда давал коричневую краску Олегу, потому, что краской Корешков во многом и расплачивался. Олегу же краску приносили бомжи. Он нес её Лососеву, который, видите ли, занимался художествами. Он, когда не получалось, обычно злился и постепенно приходил в бешенство. Остатки краски Лососев всегда хотел вылить на стену, но рука не поднималась. Он просто оставлял банки с краской в подворотне за трактиром, которые и забирали бомжи. И несли Олегу. Он же и расплачивался краской, потому что Лососев дня через четыре отходил и снова чувствовал творческий зуд, искал краску.
Лососев принес Олегу баночку краски, как всегда – коричневой. Олег закрасил слово «Муся» словом «Гуся».
И надпись зеленой помадой, «Делу время – потехе час». Корешков протаранил эту надпись головой, потом с рычанием стукнул по ней руками, долбанул стену ногой и еще раз впечатался башкой.
Да как же это так!! Только бездельник может так написать! А он еще и издевается!!
Надо закрасить. И Олежа так и сделал.
Он швырнул кисточку на пол, рядом с ней была надпись – «бери от жизни все», так разозлившая Олега. Корешков не знал, почему надпись так подействовала. Но она словно кричала смотрителю маяка о том, что он – гусь. Вот само существование надписи ущемляло Корешкова.
Камера показывает горбоватого парня, покрывшего полную сиськастую блондинку. Парень толкает так быстро, что создается впечатление – совокупляются мыши.
Конец съемки.
Блондинка Роза пищала так, что создавалось впечатление – трахаются мыши. Олег всей своей горбоватостью толкал сиськастую Зину к оргазму своим округлым тазом. Волосы на животе и груди Олежи уже готовы были воспламениться о горячую плоть Розочки.
Роза закатывала глаза, отчасти от настоящего(!) возбуждения, отчасти из-за того, что кто-то повесил портрет настоящего Фрейда(!) прямо перед её взором. На самом деле, никакого возбуждения или портрета не было, просто во время полового сношения Роза всегда представляла настоящую страсть и лицо Фрейда. Настоящего.
Когда Олег кончил в презерватив, отделяющий его от плоти Розы, она сразу оказалась уже не под, а над Олежей. Она стала и, снова ощутив приятную тяжесть сисек, чуть подтолкнула Корешкова пяткой. Тот скатился на бок.
– Уф-ф-ф-ф...
– Что такое? Перевозбуждение?
– С тобой не мудрено!
– Льстец! – сказала Роза. Олег был единственным клиентом, к которому Зина питала чувство. Легкое отвращение.
– Сто или место пусто? – спросила Роза, держа руку на ручке двери.
– Я хочу спать, – отозвался Олег. Он тянулся во все стороны и был похож на огромного линяющего кота.
– Ты что, тут собрался?!
– Нет. Я к тому, что иду восвояси.
Корешков подошел к тумбочке, где лежала его красноватая купюра. Олег потрогал её, что-то прошептал, Роза вскинула глаза к Отцу Небесному и очень обрадовалась, когда Олег вышел вон.
Олег шел по темному коридору и приятно млел. Он даже не хотел нажраться. Ему хотелось дрочить. На богатых путан не хватало средств, он представлял секс с ними уже после бедных. И Олег не мог признаться себе, что иллюзии и онанизм заменяют ему реальность.
– Ахахахаха!! – прокричали, да что там – проорали на ухо Олегу. – Ты только что прошептал, что онанизм предпочитаешь сексу!!
Олег крикнул настолько сильно, что, казалось, крик отбросил его к стене двойной силой. Первая сила была реактивной, вторая – являлось силой эха, отбившегося от противоположной стены. Корешков впечатался в грязные обои и думал о том, что наше слово обладает такой же бешеной энергией, как и дело.
– Что, прости? – спросил он у высокого полностью голого парня. Только на голове у него был железный, простите, шлен. Шлем, то есть. Как у рыцарей. Вот все, что видел Корешков в полумраке.
– Ты сказал, что дрочить лучше, чем трахаться! Ахахахахаха!!!!! – Парень в шлеме сорвал себе голос, но не мог остановиться. И не хотел.
– Нет, я не говорил такого! Нет! – Олег почувствовал, что вдавливается в стену так, что горбоватость превращается в стройность, как у этого голого, напротив.
– Андрюша!! Я ваша на веки! – Послышался голос из открытой комнаты. В темном коридоре прямоугольник света от двери как никогда выделял черный силуэт отличной сочной девушки.
Андрюша враз замолк и пошел к девушкам. Олег подошел к двери, оставаясь в темноте, и услышал, что там помимо Андрея были еще две девушки.