Это игра

– А ты – странный.

– Ненавижу тебя… Ненавижу!

– От любви до ненависти – один шаг, Странный. Так и буду тебя называть.

Я притих. Буря, что бушевала во мне, ушла в миг. Просто наука и иследования уже не казались половиной всей вселенной, на втору половину которой падала его тень. Второй половиной стала Рая. Я еще не понимал почему, я тогда многое не понимал. Но чувствовал. Своим проклятым телом.

Ведь это тело заставляло меня злиться. Точнее, чувствовать его, тела, злость. Я никогда не понимал, почему его разум должен чувствовать всю ту грязь телесной сущности.

– Странный-странный. Стра-а-анный.

– Еще и химию пропустил… – Промямлил я тогда. – Что хоть проходили?

– Я не пошла.

Палец до этого стоял, опустив голову, после этих слов резко вскинул подбородок вверх. Даже зубы клацнули. Удивление усилилось тем, что там, наверху, была улыбка Раисы. Улыбка. Боже правый. Раисы.

– Ты не пошла на урок?!

Рая не пропустила ни одного урока кроме как по болезни, а болела редко, потому что это неправильно. К тому же Рая редко гуляла на улице, одевалась всегда по погоде, а в их доме контролировали температуру идеально.

– Тебя искала.

– Зачем?

– Ты странный. Мне это нужно.

Я не понял тогда. Он понял это только на третьем курсе. Ну, может, на втором. Или четвертом…

Она из-за меня не пошла на урок. По химии! Тогда, в мединституте, позоры продолжаться, ненависть сверстников тоже будет усиливать ненависть к телам любой принадлежности (в смысле другое тело Виктору по-прежнему будет отвратительно, ровно как и другие).

В любом случае сейчас я тогда понимал только одно – в череде ненавистных случаев, из которых состояла его жизнь, я нашел наконец-то что-то, что по своей радости сопоставимо с покупкой ему набора «юный химик». Палец нашел другого человека. Женщину. Другую женщину, но не её тело, а душу.

– «Но не её тело, а душу». Я прекрасно помню эту фразу. – Прозвучал голос. Муся вздрогнула, и почему то вытерла с лица Палеца слезы. Или это был пот, а вытерла она свои, точнее, это был он, Андрей, а не Муся, игры закончились. Но самое главное – со смертью игры умер и Палец, Василевич только сейчас это понял – Палец лежал в своем кресле без дыхания, без движения.

.

.

.

Минутку.

Если Палец умер, то кто же сказал последнюю фразу??!!

Андрей повернул голову и тут же получил по ней. Он даже не успел крикнуть то, что вполне справедливо крутилось на языке.

Это слово состояло из четырех букв, начиналось с буквы «О» и заканчивалось буквами «лег».