Это игра

Это сцена 38.

 

В ролях:

Обитатели логова и те, что были в прошлой сцене.

 

Читать – ГОЛОСОМ НАПУГАННЫМ. ОЧЕНЬ НАПУГАННЫМ, ИСПУГАННЫМ И Т. Д.

 

– Вам нельзя уже смотреть воспоминания, большая нагрузка на нервную систему. – Говорил Палец. – Поэтому Я раскажу вам так.

Начать нужно, пожалуй, со слова «странный». Я стал странный с тех пор, как мои сверстники уже перестали лазить по деревьям и начали интересоваться другими телами – мальчики девочками и наоборот. Только не я. Он находил во взрослении опасность (тогда не осознавал, какую) и всячески старался выглядеть ребенком.

И вот в своем ребячестве я увидел, как под деревом в парке мальчик пристает к девочке. Я прижался к стволу одного из деревьев паркв в смешанных чувствах. Не мог понять, как относиться к этому действу. С одной стороны, мне нравилось это. С другой – это была ласка, отвратительная, постылая ласка, от которой покрываешься теплой красноватой пленкой. Она стягивает тебя с наружи, забивает все поры и ты задыхаешься в позорной луже пота, мочи и слез.

А ведь они, другие тела, всё чаще стали трогать друг друга.

Даже мальчики мальчиков – стыдно считалось прийти и не поздороваться за руку. Зачем это и что давало – я не знал и не понимал. Спросил как то у мамы (он тогда ей еще доверял) – ответила, что у мальчиков так принято. Виктор снова ощутил агрессию в сторону мамы. Такой тупорылой дуры он не видел еще. Что значит принято?? Что это означает? Почему принято?

Палец специально приходил в первую минуту урока, по звонку, что бы не здороваться с одноклассниками а так, забежал в класс, кинул сумку под парту, и все. Это снижало контакты с классом.

Все, что связано с прикосновениями, лаской, сексом, драками, самоутверждением, неформальным общением вызывали у меня ужас. Все, не связанное с наукой и исследованиями.

Тогда же я впервые услышал в свой адрес слово «странный». Таким меня назвала одноклассница, которая на всех говорила «странный». Да, именно так и говорила. «Ты что, странный?». На любое отклонение. Ну, от правил. Опоздал – «Ты что, странный?». Не покупаешь в столовой булочки, как все – «Ты что, странный?». Не хочешь идти в кино, как остальные одноклассники – «Ты что, странный?».

А когда её спрашивали, чего она так говорит, она отвечала: «ну не ругаться же мне!».

Звали девочку Раиса.

Это была единственная девочка в классе, которая обращала внимание на меня. Но нет, не как девочки интересуются мальчиками, нет. Витя интеллигент, он много думает, он на девочек не охотится, его даже бить нельзя.

Я конфузился очень сильно, очень. Она подходила к нему и спрашивала:

– В чем причина твоей странности?

И этот вопрос протыкал меня. Я боялся других тел. Очень. Эта же девочка она делала то, что я хотел. Он понял это только курсе эдак на третьем.

Она никогда не трогала его. Она была отличницей. Она вообще никого не трогала. Рая думала с помощью разума, а не шла на поводу у тела.

Никогда за все 10 классов школы Рая не опоздала. Она всегда приходила за 10 минут до урока. Ни раньше, ни позже. В 10, последнем классе Раю даже встречала группа ребят, которые стояли и засекали время. Она их не подвела. Без десяти восемь утра. Все 10 лет.

За это же время даже ни одной четверки. Почерк – каллиграфия. Голос – ровный, не громкий, но всегда различимый. Тональность поражала плавностью произношения. Ровно и четко, пунктуально и правильно. Вот и вся Раиса.

Она была скорее не худой, а высушенной. Именно так, нельзя написать «сухой». Что-то явно сжимало девушку изнутри, и, скорее всего, это было несколько вещей: деспот-отец, военный в отставке, чопорная мать, сама Рая, которая приняла игру родителей и которой было совсем не до игр – столько правил и всем нужно следовать, но это было нормально для Раисы, которая просто не понимала, что можно жить без графика и четкого распорядка.

Рая не понимала меня и в то же время очень хорошо меня знала. Я был странный. Я отвергал её внимание, но, в то же время, стремился к нему. Она это чувствовала – на словах нет, в эмоциях – да.

Так.

Плохие новости!

Это ведь… Возможно, это то, что называют любовью. Какая гадость.

Обычно я говорил на девочек «идиотка», но тут просто про себя назвал её по имени. Все же, не такая она и идиотка. Она напротив даже умна. Посему и есть что-то в груди, когда она рядом.

– Ты тварь! Ты – сволочь! – Кричал я ей. Почему кричал? Да потому что не понимал тогда, что даже такому уроду как я все равно нужна любовь. Тогда я считал ,что она испортила мне жизнь тем, что просто возникла в ней, а мне угораздтло в неё влюбиться.

Раиса никак не реагировала на мои ругательства. Не вела ни бровью, ни носом. Даже не моргнула. То есть, разумеется, Рая моргала, но в своем ритме. Эмоции Вити, его истерика, которая вывела бы любую девушку, и Витя об этом знал, Раю не задели никак.