Страница 56 из 94
-Лассен зи дизе книксе ден дамен, - что даже с его акцентом трактовалось, как предложение оставить реверансы дамам.
Тут старик заметил туфли, отброшенные в сторону, распорядился виновато стоящему рядом с ним молодому человеку, который резво стартовал в неизвестном направлении, и заметил:
-Сейчас Генрих приведет директора и мы оформим этот несчастный случай. Милая девушка, вы прекрасно говорите по-немецки. Вот спаситель ваш, он русский, а вы?
-Я тоже, - призналась Ирина, не понимая, что происходит.
-Иностранцы, так и думал. Позвольте мне довести дело до конца, это не займет много времени, - удовлетворенно кивнул старик.
Тем временем его Генрих прибыл, буксируя краснолицего музейного служащего в форме и с бейджиком на лацкане. Старик вручил свою визитную карточку - краснолицый ощутимо полинял и стал просто розовым. Ирина молча наблюдала за действием, постепенно приходя в себя. Виктор тоже молчал, порой делая слышимый вдох. Наверное, боль начинала вытеснять шоковое онемение.
-Пойдемте, молодежь, - позвал их господин Шварц.
-Минутку! - Ирина подняла туфли, стала отрывать второй каблук.
Все с интересом следили за её действиями, наконец, Виктор спросил, чем она занимается.
-Хочу сделать их одинаковыми и надеть, - удивилась его бестолковости Ирина. - Лучше бы помогли.
-Да бога ради, - одним сильным ударом о ступеньку он сорвал каблук и подал туфли. - В них невозможно идти. От каблука остался толстый гвоздь и загнулся в сторону. Пятка будет неустойчивой.
Ирина попробовала и убедилась в его правоте. Элегантное решение не сложилось:
-Но я же не могу через весь город идти босиком... А, впрочем, почему не могу? - Подняла бренные останки туфель на вытянутой руке и непринужденно отправила их в урну под одобрительные взгляды окружающих.
Интересно, чем это может закончиться?
В медицинском пункте их осмотрела молоденькая девушка. Виктор сломал три ребра, Ирина отделалась царапиной и легким растяжением, да еще синяком на бедре - откуда бы? Вроде так удачно приземлилась! Старик зафиксировал высокое давление, демонстративно пил лекарства, бессильно прикладывался на кушетку, в общем, страдал. От вызова амбуланса они отказались категорически. Шварц забрал медицинские документы, посмотрел на красномордого взглядом голодного удава, и тихий автомобильчик медленно повез их из дворцового комплекса. На стоянке возле огромного белого "Ауди" стоял Генрих с обувной коробкой в руках.
-Это вам, девушка Ирина, - он распахнул заднюю дверь, вынул коврик, положил на асфальт и раскрыл коробку.
Там были очаровательные босоножки белого цвета именно той формы, которую она всегда предпочитала. Три узеньких ремешка, связанных посередине и ремешок на шиколотке. Тоненький в профиль каблучок высотой примерно пять сантиметров - мечта, а не обувь!
-Откуда это? - Ошеломленно спросила она, не собираясь отказываться.
Довольно улыбаясь, господин Шварц подтвердил - Генрих вытащил туфли из мусорного ящика и купил по их размеру новые в ближайшем магазине. Подозрения, что магазин не самый дешевый, Ирина предпочла оставить при себе. Генрих предусмотрел все, даже влажные салфетки для обтирания стоп. Застегнув последний ремешок, она распрямилась и поймала одобрительный взгляд старика и восхищенные - обоих молодых людей. Это было приятно.
Спустя полчаса их приняло старое здание с блестящей табличкой у прочной двери - "Адвокатская контора Шварц и компаньоны". Старик попросил подписать доверенности, взял копии паспортов, российские адреса. Виктор, оказывается, жил на улице Красноармейской, в полутора километрах от ее дома на Красной. Ирина непроизвольно запомнила номер его телефона, как всегда запоминала цифры.
Иоганн Шварц пообещал получить компенсации за травмы в течение полугода, посетовав попутно, что они отказались лечь в больницу на день, хотя бы. Когда с формальностями было покончено, кофе выпит, он предложил доставить их, куда они сочтут нужным. Не сговариваясь, оба отказались и, тепло распрощавшись, вышли наружу.
-
Время растерянно стоит, пока Ирина Ермакова соображает, как себя вести в такой неожиданной ситуации.
-Спасибо, Виктор! - А в душе она признается в некоторой неуверенности, раньше не присущий ей, которая постоянно возникает рядом с ним: -"Что в нем такого? Ростом вровень с ней, ах, да - каблучок! Ну, чуть выше, ладно. Но не в этом же дело! Вероятно, из-за чувства вины перед ним. В тот раз накричала, сегодня - уронила. Стихийное бедствие для него... Или по иной причине?"
Разобраться не получается, мешает его присутствие, но и молчать нельзя, неэтично. Приходится спрашивать, как удалось её подхватить.
-Рефлекторно. Вы меня заставили потерять равновесие, и я ухватился за вас, чтобы устоять. А когда начали заваливаться вместе, не отшвыривать же вас в сторону?
-"Он еще и улыбается! Никого ты отшвыривать не собирался, Безруков, наоборот, вцепился в меня своими клешнями, и держал над собой, почти на весу. Понятно, почему свои ребра поломал, старался не уронить добычу, стиснул, небось, изо всех сил, назавтра синяки проступят, медведище," - не верит ему Ермакова и спрашивает:
-А что, без меня бы устояли?
-Скорее всего, да. Или приземлился бы на руки...
Ирина припоминает его крепкое объятие, разжавшееся далеко не сразу после приземления, и снова ловит себя на том, что думать об этом приятно: -"Мог бы и дольше не отпускать, а то вскочил, как солдат по тревоге! Боже мой, что же я стою и пялюсь на него, как дура?"
С этого момента время оживает и начинает идти для них двоих.
-
Они медленно шли по какому-то проспекту и беседовали о пустяках. Двигался Виктор экономно, гладко, очень плавно, не маршируя, как Степа, и не ворочая тазом, как большинство мужчин. В походке было что-то от спортивной ходьбы - этак перетекал с ноги на ногу, а не переступал. Похоже передвигаются большие кошки, с опасной грацией, чуть лениво, готовые рвануть с места в следующий миг. Ирина вспомнила легендарного Юла Бриннера с такой походкой, спросила, знает ли спутник, что тот был русским? Виктор не удивился: