Звезды в лесу

Сарафир проснулся со странным ощущением - рядом кто-то был. А сверху были перья. Перья. Перья…

Сарафир пошевелился и обнаружил рядом Илатони. Ангел спал, закинув на плечо Сарафира руку. На раненное плечо. Строго говоря, у Сарафира все плечи сейчас были раненные, но сути дела это не меняло. Скинув с себя и руку и крыло ангела, он встал на ноги. Конь и собака спали. Было светло, среди веток и кое-где на стволах светились цветы. Без малейшего шевеления жалости, он разбудил Илатони и коня.

- Что? - сонно простонал Илатони. - Ты что, хочешь идти?

- Да.

- Но ведь все такие уставшие!

- А тот, у кого больное сердце, чувствуют такую усталость все время.

- Но ведь одну-то ночь мы поспать можем?

- Знаешь, - Сарафир остановился у головы Илатони и воззрился на него сверху вниз, - у меня впереди очень много времени, когда я смогу выспаться. А у моего отца нет. Поэтому вставай.

Илатони поднялся и погладил проснувшегося Волчару. Он прекрасно знал, что Сарафир говорит дело, что действительно нужно идти, что времени мало. Но усталость так и тянула лечь на листья и снова уснуть. Сарафир залез на Василька (конь философски смотрел жизнь и стоически терпел лишения, поэтому воспринял необходимость идти спокойно. Сарафир в глубине души был ему за это благодарен) и подъехал к Илатони.

- Вставай.

Илатони открыл глаза, встряхнулся - чуть не уснул! - и тоже залез на Василька. Чтобы если и уснуть, то не свалиться, Илатони обхватил Сарафира за пояс и, разместив голову у него на спине, расслабился. Через полчаса он снова согрелся и начал засыпать. Василек сделал очередной резкий шаг, и Илатони проснулся. Щеке и рукам было жарко. Илатони поднял голову и посмотрел на Сарафира. Тот, как всегда, сосредоточенно разглядывал окрестности. Илатони дотронулся губами к плечу будущего Резника.

- Сарафир, да ты горячий…

- В смысле?

- У тебя жар. Голова болит?

- Немного. Иногда.

- Это плохо… Ты перемерз?

- Нет, - слегка качнул головой Сарафир. - Может, это из-за ран?

- Такое бывает?

- Конечно.

Илатони слегка успокоился.

Сарафир почувствовал беспокойство. Такое, конечно, бывает. При заражении крови. Если Илатони сам не догадался, значит, о таком он не знает. Пусть и дальше не знает, чтоб не волновался. Покосившись на занятого цветами ангела, Сарафир достал флягу со спиртом и глотнул из нее. Плоская емкость незаметно для ангела вернулась на место. От заражения можно сгореть за пару дней, а можно и за неделю. Надо найти рану, от которой пошло заражение, и перемыть ее.

Проснувшись утром, Сарафир почувствовал, что не сможет позавтракать. Ночью, когда Илатони спал, он с Волчарой нашел нечистую рану. Тщательно обработав все, и снаружи, и изнутри, Сарафир оставил ее открытой. Потом он пошел на отчаянный шаг. Подошел к коню, осторожно чикнул по плечу (вчерашние раны уже подсохли, пусть заживают), и пару капель гноя из раны втер в порез. Коню было не очень больно, он только подергивал плечом, да пару раз повернулся посмотреть, что это делает Сарафир.

- Прости… - погладил его морду тот и пошел спать.

Проснулся утром Сарафир в плохом состоянии. Но об этом Илатони узнать не должен был. Равно как и о том, что он сделал ночью с конем. А если конь умрет? Внутренности Сарафира сжало от недобрых предчувствий. Пока Илатони спал, он побродил по окрестностям и нашел пару растений, которые могли ему помочь. Волчара рвался вылизать рану, но Сарафир ему не позволял.

- Об этом надо было вчера думать. Теперь мне будет помогать Василек. Но Илатони об этом знать нельзя. Не говори ему ничего, ладно?

Волчара, высунув язык, смотрел ему в глаза.

- Вот и молодец, - похлопал его по спине Сарафир и потрепал ухо. - Илатони! Вставай.

Звук собственного голоса чуть не разорвал голову. Пока Илатони не видит, можно было слегка поморщиться.

Через пару часов тряски на коне, Сарафир отметил, что головная боль нарастает. Сердце билось об ребра, как после бега. Ощущения были, словно не Василек несет его на себе, а наоборот. Невольно закрадывались в голову всякие мысли. Возможно, ему осталось даже меньше, чем его отцу. Такие мысли заставляли его еще внимательнее осматривать лес. Какой-нибудь знак. Глаза Сарафир отчаянно перебегали от дерева к дереву. След, дым, предмет какой-нибудь не блеснет ли в траве или листьях. Ничего. Вокруг не было ничего. Только дикий до невозможности лес.

- Ты сегодня ничего не ел, - сказал Илатони.

- Ел,- решил соврать Сарафир. - Пока ты спал.

- Не обманывай. Вчерашнее мясо осталось на месте. Ты ничего не ел.

Сарафир промолчал. Забыл отдать мясо собакам…

- Что с тобой?

- Ничего, - после неуверенной паузы произнес Сарафир.

- Ты горячий. Очень. Тени под глазами, бледный. Ты бы себя видел…

- Ничего, - повторил Сарафир.

От голоса Илатони сильнее разболелась голова. Или Илатони тут ни при чем? В любом случае, Сарафир предпочел бы, чтоб он замолчал. Илатони замолчал. Это было редкостное событие - Илатони понял, что к чему! Сарафиру даже показалось, что собаки удивленно оглянулись.

И ничего вокруг. Только густые деревья и пара крупных камней. Здесь тоже камни.

- Смотри, Сарафир, похожи на те, на той стороне. Только тут крупнее. Целые обломки прямо… Смотри, что это там?

Сарафир тоже обратил внимание на то, что скрывали густо растущие деревья. Ближайшего дерева-великана не было видно, более низкие разрослись здесь настоящим джунглями. И в джунглях что-то было. Сердце Сарафира забилось, как пойманная птица. Стена. Каменная стена! Он решительным движением повернул коня к ней. Василек повернул неохотно.

- Что-то он вялый какой-то, - удивился Илатони. - Может, давай я пешком пойду?

Не дожидаясь ответа, он спрыгнул на землю.