Созвездие Грейнджер или Новый Мир

***

Гермиона медленно приходила в себя. Постепенно, зрение сфокусировалось на окружающих предметах, дыхание восстанавливалось, а мысли приобретали свойственный молодой женщине порядок. Краешком сознания она всё ещё видела перед глазами застывшую с выражением шока на лице Нарциссу, Люциуса, бегущего к ней, бледного Драко… и замершую в углу комнаты Риту Скитер.

Мысленно, девушка чертыхнулась, помянув недобрым словом и Годрика, и Салазара. Только этого ей не хватало: Рита – как свидетель происшедшего. Что с ней случилось, у Гермионы не вызывало и тени сомнения. У неё только что была полноценная паническая атака. Впервые в жизни, она совершенно потеряла над собой контроль, и хотя теоретически знала, что подобное может случиться, избегая любые триггеры, прежде ей удавалось не допускать, чтобы «возможность» стала реальностью. Что же ей теперь делать? Грейнджер уже видела перед собой заголовки скандальных статей во всех газетах магического мира. Им было недостаточно, о чем писать? Можно подумать, одно существование Александра, не говоря уже о его распределении на Слизерин – недостаточная новость. Но Рита…

– Здесь красиво, но прохладно, – раздался за спиной мягкий, успокаивающий голос, и в то же мгновение на плечи опустилась дорогая ткань тёплой мантии. Забавно, Гермиона даже не заметила, как здесь холодно.

– Да, это одно из моих любимых мест на берегу моря. В детстве мы с родителями часто приезжали сюда отдохнуть, даже после моего поступления в Хогвартс мы проводили здесь летние каникулы. Теперь я иногда аппарирую сама.

– Ты не против, если я здесь с тобой немного побуду? – Драко говорил очень тихо, явно избегая прикасаться к ней, и девушка лишь пожала плечами.

– Если ты думаешь, что со мной что-то ещё может случиться, то не стоит. Я в порядке, – она сосредоточенно смотрела вдаль.

– Это мне такой намёк, что моё присутствие более нежелательно?

– Лорд Малфой, – Гермиона устало взглянула в глаза бывшего одноклассника, но мужчина её тут же перебил.

– Слушай, может хватит, «мадам министр»? Нотт был прав, это уже лишнее.

– Подслушивал? Тогда вы прекрасно знаете, что я ответила мистеру Нотту, мистер Малфой.

– В моем доме даже стены имеют уши, – Малфой равнодушно пожал плечами. – Но теперь становится понятно твое нежелание близко общаться с кем-то из нас. Я не специалист, но тебе как минимум нужно бы сходить в библиотеку разобраться, в чем дело.

– Мне не нужно в библиотеку, Малфой, я давно уже прекрасно знаю, что со мной происходит. Если выражаться твоими словами, всего лишь ещё одно свидетельство превосходства чистокровных над грязнокровками. Это называется посттравматический стресс. Каким-то образом, выросшие в волшебном мире волшебники, независимо от статуса крови, к нему не склонны, а вот мы, магглорождённые, вполне. Я была для этого в терапии, правда, не сразу, мне подсказали немного позже. Самой спросить было больше не у кого.

– Подожди, твои родители же Лекари?

Гермиона окинула его холодным взглядом, её губы сжались в тонкую линию, но девушка ничего не ответила. Решительным жестом сняв с плеч мантию, она уронила её на колени Малфоя, а потом, поднявшись на ноги, вздохнула.

– В любом случае, потом меня слегка отвлёк Александр, я была далеко, плюс, благодаря тебе, в моей жизни появились другие стрессоры, и среди разрухи моего будущего, как-то было не до того. Благодарю за мантию, и не забудь извиниться перед леди Нарциссой и Асторией за моё внезапное бегство. Вечер был просто потрясающе замечательным.

И прежде, чем Драко мог не только вскочить на ноги, но проронить и слово, Гермиона аппарировала прочь. Прищурившись, младший Малфой долго смотрел на место, где она только что стояла, а потом вновь опустился на землю, поднеся к лицу мантию, ещё мгновение назад покоившуюся на её плечах, и всё ещё сохранявшую аромат её духов.

Постепенно, слова девушки начинали доходить до его сознания: Гермиона винила его в разрушении её жизни, это было слишком ясно, как, впрочем, теперь и многое другое становилось очевидным. Почему, например, она тогда исчезла из Англии. Почему не состоялся её брак с Уизли. Что вообще, черт побери, произошло. Проблема была в том, что Гермиона явно думала, что он нарочно разрушил ей жизнь, а он всего лишь хотел бесследно пройти по краю её судьбы, не затронув ничего, провести с ней одну ночь и совершенно не подозревал, что его решение не останется без таких явных последствий.

Почему, узнав, кто отец Александра, она не пришла к ним? Ответ был слишком очевидным. Была уверена, что всё это сделано, как очередное издевательство с его стороны и не сомневалась, что их семье бастард Гермионы ни к чему. Господи, если на это наложить её реакцию на Менор, как она вообще могла существовать последние годы? Как могла хладнокровно общаться с чистокровными, особенно бывшими пожирателями, которые теперь толпой ходили по пятам за «лучшим министром магии всех времён и магических народов», и которых она сама когда-то отмазала от Азкабана.

– Черт! – Драко непроизвольно дёрнул рукой, вновь почувствовав острое жжение на пальце, там, где было надето обручальное кольцо. Как, в принципе, случилось каждый раз, когда он думал о Грейнджер. Древняя Магия супружеских уз наказывала за реакцию, которую однозначно воспринимала, как супружескую неверность. И как всегда, ему было всё равно. Драко казалось, что он наслаждается этим наказанием. Единственным, что его связывает с Гермионой Грейнджер.

========== Глава 9 ==========

На следующее утро Гермиона проснулась поздно и, прикрыв глаза, вновь откинулась назад на подушках. Вставать совсем не хотелось, только очень сильно требовался крепкий кофе, который, впрочем, через несколько мгновений появился на подносе в руках улыбающейся Тинки. Маленький домашний эльф, обычно выполнявшая обязанности няни Александра, почтительно поклонилась:

– Тинки подумала, что госпожа Гермиона захочет немножко полежать в постели. Тинки решила принести госпоже Гермионе её любимый черный кофе и йогурт с фруктами.

Про себя улыбнувшись, насколько речь маленького эльфа изменилась с тех пор, как она появилась в её доме и зачастую стала слушать истории, которые Гермиона читала своему сыну, а также присутствовала на его уроках, было поистине замечательно. Что ещё раз подчеркивало правоту госпожи министра по поводу эльфов, как очень разумных и обучаемых существ, но теперь мисс Грейнджер действовала в отношении домашних эльфов, практически тысячелетие содержавшихся в рабстве волшебниками, совершенно по-другому.

Гермиона сконцентрировалась на реформах, которые поощряли образование маленьких существ, хотя бы в детстве, вместо того, чтобы отстаивать отмену их вполне добровольного для многих из старших эльфов рабства. В конце концов, мисс Грейнджер не зря считалась самым лучшим министром: уже не первый раз она просто планировала использовать уроки не магического мира в мире волшебников. Она непременно отменит рабство, но лишь тогда, когда эльфы будут готовы к подобному шагу. Придут к нему в чем-то сами, а пока, её основной политикой по отношению к волшебному народу стали законодательства об отмене жестокости к эльфам и введению обязательного образования. Волшебники, совершенно не знавшие историю не магического мира с этой стороны, не заметили подвох, и Гермиона с улыбкой наблюдала за неизбежной бурей пробуждения сознания маленьких слуг.

Её собственные эльфы, Тинки и Кричер, появились в её доме после рождения Александра и тут же попросили её составить волшебный контракт, но в принципе, были свободны. Именно это и написала в связывающем их магическом документе принципиальная госпожа Гермиона. Кричер долго возмущался, что он порядочный эльф, преданный роду Блэк, и хочет продолжать служить Александру, а Тинки, которую когда-то после скандала в семье бывшего министра магии Крауча, сына которого по приказу своей хозяйки многие годы она скрывала, не брали ни в одну семью, тоже настаивала на традиционных контрактах.