Поверь мне

– ЭТО ТВОЯ ВИНА! – кричим мы друг на друга со злостью.

Как так получилось, как так закрутилось? Запах ее крови повсюду, она с сумасшедшей улыбкой пачкает ею мою щеку. По телу идут мурашки, мы слишком близко.

– Кай, – зовет она с той же улыбкой, заставляя понять, что хочу ее больше, чем убить.

– Заткнись, – пытаюсь убрать туман из головы, но получается плохо.

– Скажи, чего ты сейчас хочешь больше: поцеловать меня или ударить?

Она не угадала, ибо мне хочется куда больше, чем обычный поцелуй, и сделать ей куда больнее, чем может быть от удара. Но я наклоняюсь, принимая эти ироничные слова как призыв к действию. Правда она все портит, играя для меня роль уверенной в себе стервы. Мы оба знаем, что она не такая, но продолжаем игнорировать этот факт. Наша очередная перепалка закончилась поцелуем, пускай исключительно в наказание для болтливой толстушки. Не знаю, что на меня нашло, сто процентов все дело в связывании. А какие ещё могут быть причины, что мне так хотелось снова поцеловать ее? Она же страшная, бесит меня до чертиков. Но зачем-то хотелось почувствовать, что ее слова не имеют значения, они все лгут, как и мои собственные. Останавливаю себя лишь силой воли, хотя зверю этого безумно мало и мне кажется тоже.

– Вот только не надо меня и сейчас бить, в прошлый раз хватило сотрясения, – язвит моя толстушка, слегка развеивая туман в моей голове.

Повсюду ее сладкий запах, она хоть понимает, что творит со мной? Хотя ей наверняка плевать на то, что она сотворила с моей жизнью, и мне почему-то в этот момент тоже. Наклоняюсь, чтобы снова поцеловать, но она снова все портит своей очередной фразой.

– К тому же ты целуешься так себе. Юрка целуется лучше, – с насмешкой говорит эта толстуха, намеренно выводит из себя.

Сравнивать меня и брата – не глупо ли? Мы совсем разные, это и ёжу понятно. Такое впечатление, что она сама нарывается, ощупывает таким способом грани дозволенного поведения со мной. Даже не представляет с каким огнем играет, видела же, как быстро сносит крышу от ревности, а все равно ведет себя так. Ненормальная, но я еще больше ненормальный. Потому что думаю, что она делает это специально, хочет заставить меня ревновать.

– Если бы я не знала, какой ты самовлюбленный моральный урод, то решила, что ты и ПРАВДА ревнуешь меня к Юрочке.

У меня еле ощутимо дергается глаз от упоминания имени брата в таком ключе или от того, что вроде бы я угадал. Но не понимаю, зачем ей это нужно, выглядит так, как будто эта толстушка втрескалась в меня.

– Я? – смеюсь нервно, мне не нравятся собственные мысли.

Отпускаю ее, отхожу к дивану, мне нужно присесть, а то от усталости и нервотрепки уже голова идет кругом. Она в меня влюбилась? Да ладно, чтобы там не говорил Ваня, новость о том, что мы связаны, ее совсем не изменила, лишь заставила вести себя ещё больше как стерву.

– Ты то унижаешь меня, то бьешь, то целуешь… Может тебе стоит уже определиться: чего тебе от меня надо? Или хотя бы оставить меня в покое.

Если бы я только мог это сделать, если бы только мог оставить её в покое.

– Ты слишком много о себе возомнила, Даша, – говорю устало.

– То есть теперь ты от меня отстанешь?

Я не ответил на ее фразу, но ей и не нужен был мой ответ, вздохнула с облегчением, что немного взбесило. Сдерживаюсь, чтобы не сказать ей какую-нибудь колкость или сделать что похуже, отворачиваюсь к камину и жду, когда толстушка уйдет. Но она не уходит, чего-то ждет, а затем начинает говорить какой-то бред, который почти сразу перестает им быть.

Ее слова говорят мне больше, чем нужно, например, то, что никакое связывание на нее не подействовало. Не то, что я об этом не знал, на Марго оно вообще не подействовало, но жена Михаила – человек, а Даша не совсем. Мне казалось, что те непонятные вещи, что творятся с ней – результат связывания, но оказывается, что нет. Даже сейчас она хотела меня просто так, не из-за связывания.

– Интересно насколько сильно отличаются чувства, ведомые связыванием от тех, что…

Даже ее резкая остановка на полуслове и то имеет смысл исключительно в одном случае. Смотрит мне в глаза с улыбкой, такой нежной, что щемит в груди. Но говорит свои слова не обо мне:

– Иногда мне кажется, что лучше бы его не существовало. Но эта мысль пугает меня больше, чем мысль, что престанет существовать мир. Смотреть на него больно, а не смотреть еще больнее. Вопреки своим желаниям млеть от его мимолетного взгляда и вздрагивать от звука его голоса. Если ты чувствуешь хоть что-то из этого, даже пускай из-за связывания... Скажи мне, как ты с этим миришься? Если же не чувствуешь, то нечего бояться, ваше связывание сплошная глупость, завязанная на гормонах.

Даша выходит в коридор, закрыв за собой дверь, а я остаюсь неподвижно сидеть на диване. Смотрю на то место, где она только что стояла, и не могу поверить в то, что услышал.

Это что получается: я третий лишний? Она любит его, он ее – все банально. Никому нет дела до того, что меня связало с этой плаксой? Не понимаю, почему эти двое все еще не вместе, если их так тянет друг к другу? И почему этот факт меня так злит? Меня, не зверя. Почему мне не нравится мысль, что она чувствует что-то подобное к кудрявому? Но злит не так, как обычно, это злость из-за уязвленного самолюбия? Или скоро эта толстушка перейдет по прихоти связывания от категории «навязанная родственница» в категорию «единственная на всю жизнь возлюбленная»? Меня же только что тянуло в физическом плане, как к нормальной красивой девчонке. Но разве она красива? Разве нормальная? Единственное, что точно не нормально, это наши отношения, теперь вконец запутавшиеся. Вероятно, она права, ибо я уже не понимаю, чего хочу.