Поверь мне

– Только не двигайся, чтобы ты не услышала, не двигайся, – говорю ей, прикладывая ее руки к глазам, чтобы закрыть их.

Девочка лишь кивнула, слишком напугана, чтобы говорить. Стаскиваю с себя куртку и свитер, остальное не успеваю. Мой разум растворяется, тело больше мне не принадлежит. Оно меняется, зверь подстраивает его под себя. Ломаются кости, и отрастает шерсть, обостряются и увеличиваются зубы, ногти становятся когтями, руки и ноги – лапами.

Со дня смерти моих родителей прошло где-то полгода, за это время зверь овладевал моим телом четыре раза. На третий раз, я ему это сам позволил, хотел увидеть, во что такое ужасное превращаюсь. Взял дядину камеру и заперся в подвале, потом разозлился и зверь захватил моё тело. Это волк, или зверь очень похожий на него. Белоснежный волк, больше настоящих волков в полтора раза с большими страшными кровавыми глазами, которые светятся к тому же. Когда я просматривал запись, то с удивлением понял, что зверь знал, что я за ним смотрю. Эти страшные кровавые глаза я никогда не забуду, иногда они снятся мне в кошмарах. Не помню, когда нормально спал в последний раз.

Моё сознание уплывает, совсем скоро я усну, но совсем не так, как мне бы хотелось. Каждый раз мне кажется, что я больше не вернусь, зверь заберет моё тело себе. Это пугает меня, мне страшно, я боюсь его. С каждым разом сознание уплывает все медленней, в этот раз дольше, чем в предыдущий. Мои глаза видят не совсем в нормальных цветах, по-моему, я вижу и ультрафиолетовый спектр, стоя уже на четвереньках. Зверь бросается на волков, загрызает их, пока они накидываются на него всем скопом. Они кусают меня, я чувствую боль, она реальна, хотя я и не управляю своим телом. Их слишком много, по одному разбираться долго и опасно. Зверь раздирает глотку альфе, но волки слишком разозлены, чтобы испугаться, он крутится, скидывая их с себя. В итоге зверь буквально разрывает одного из волков, заставляя его выть перед смертью. Волки убегают, но зверь не останавливается на этом. Чувствую, как бешено, грохочет сердце в груди, как больно от ран и как теплая волчья кровь течет в глаза.

Зверь поворачивает и замечает ее, девочку. Она стоит на том же месте и держит руки возле глаз. Ее маленькое тельце дрожит от страха, я слышу, как бешено стучит ее сердце, чувствую ее страх, чувствую ее запах и он мне нравится. А мне ли?

Зверь дергает моей головой, девочка пытается убрать руки от лица, и он рычит на нее. Она вздрагивает и больше не двигается, он еще больше напугал ее. Но с другой стороны, что будет, когда она откроет глаза и увидит валяющиеся трупы волков и кишки повсюду? Стоило мне об этом подумать, как волк начал оттаскивать тела подальше с поляны. Мне это показалось странным, как и то, что после этого он начал себя вылизывать как кошка, отмывая от крови. Ощущения при этом были не очень, было просто брезгливо умываться собственной слюной, смешанной с чьей-то кровью. Волк явно никуда не торопился, вот только время от времени поглядывал на девочку. Она больше не дрожала, что навело меня на мысль, что эта малявка попросту подглядывает между пальцев.

Стоило мне об этом подумать, зверь сорвался с места и подошел к ней ближе, отчего мне стало совсем не по себе. Он смотрел на нее сверху вниз и даже облизнулся, как будто захотел съесть. От этой мысли меня передёрнуло, причем так сильно, что даже тело дёрнулось от нее в сторону. Мне захотелось отключиться, чтобы не видеть, что будет дальше. Зверь и правда ее загрызёт, как в ту ночь моих родителей? Не хочу этого знать, не хочу знать, что и в самом деле я виноват в их смерти.

Нет, я не хочу! Я не позволю ему снова убить кого-то. Смешно, я ведь сам захотел, чтобы он убил тех волков. Может и родителей я хотел убить? Нет, маму я бы ни за что не тронул, ничто не заставило бы меня сделать ей больно. Но с отцом все обстояло иначе, я ненавидел его, возможно даже желал ему смерти. Я не хороший человек, если вообще меня еще можно назвать им. Я тварь, тот самый зверь, который не заслуживает жизни, но все равно живет, ибо жизнь несправедлива.

Она касается моего лица, проводит рукой против шерсти от носа к ушам. Понимает, что ошиблась исключительно после рыка. Убирает руку, но через некоторое время снова решается коснуться моей морды, гладит меня как какую-то собаку честное слово! Меня воротит от этого действия, даже от того, что она делает вид, что закрыла глаза второй рукой. При этом я чувствую, как в груди расплывается что-то теплое и хорошее, и запоздало понимаю, что это чувства зверя. Ему нравится то, что она делает, ему нравится ее запах, нравится, что она его не боится. Почему она его не боится? Почему это происходит? Чем эта девочка отличается от моей матери и отца? Почему он пощадил ее? Почему она живет, а они нет?

Зверь рычит, я понимаю, что он злится, потому что я злюсь. Он понимает меня, не словами, а чувствами – это наш язык общения. Девочка вздрагивает и закрывает лицо обеими руками. Правильно, это из-за тебя, я злюсь из-за тебя. Чувствую, как превращаюсь обратно, это странные и очень болезненные ощущения, словно что-то ломает каждую косточку моего тела и перестраивает ее обратно. Шерсть выпадает и превращается в пепел, зубы как будто обратно врастают в челюсть, а зрение становится обычным.

Еще минуту назад он контролировал мое тело, а теперь я стою на четвереньках, терпя боль превращения в зверя обратно. Разгибаюсь только после того, как стоять так становится неудобно. Ищу свою обувь и штаны, надеясь, что в этот раз, они не сильно пострадали. Интересно, как смешно выглядит огромный белый волк в голубых трусах с Микки Маусом? Нет, лучше мне об этом не знать. Штаны лопнули по швам, обувь непонятно где валяется так еще с дырками от когтей. Тяжело вздохнул, обулся, натянул свитер и надел куртку. Майку жалко, она осталась валяться где-то в прелой листве.