Страница 30 из 120
– Эй, чего смешного? Я же правильно сказал! Я где-то это слышал… – пробормотал он, обидевшись как ребенок.
– «Оппа» – это обращение девушки к старшему брату, но еще и обращение девушки к своему возлюбленному. Понял, словоблуд, – взъерошил его и так торчащие во все стороны волосы. Какое-то время он не понимал, а потом снова засмеялся, но теперь с нами.
Свет мигнул и погас, кто-то наверху закрыл его, мы втроем посмотрели вверх, с трудом разглядев темнокожего мужчину с бородой и шрамом на пол лица.
– Чего это наши щенята так шумят? – он говорил по-английски, но это явно не был его родной язык. Из-за плеча у него виднелся ствол автомата, ремень, удерживающий его, пересекал грудь. Ен испуганно побежал в свой угол и зарылся там в свои тряпки. Темнокожий на это лишь посмеялся и дальше обратился именно ко мне:
– Ты очень ценен для нас, белый волк, за таких, как ты, платят больше! Дороже только ваши волчицы, знаешь, толстосумы любят их трахать, объезжать как лошадей.
Он противно смеялся, а я отчётливо слышал, как внешне спокойный кудрявый, царапает ногтями свои кандалы. В этом действии не читался способ высвободиться, скорее он пытался заглушить свою злость.
– Ну что, твари, пора жрать! – завопил мужчина над нами и отступил, в следующую секунду послышалось громкое «ме» и сквозь дыру нам бросили небольшого барашка. Тот испуганно мекнул, боднув меня башкой и лягнув копытом кудрявого, и попытался убежать, но убежать было некуда. Затихший Ен вдруг встрепенулся и в один прыжок добрался до испуганного животного, беспощадно скрутив его шею. Сверху послышался смех, и все стихло. Мальчик притащил мертвое животное нам и зубами перекусил его глотку. Запах крови ударил в нос, тушу протянули мне, зажимая рану на шее руками.
– Масида, хён, – сказал Ен, улыбаясь, протягивая мертвого барашка и предлагая выпить его кровь.
– Пей, Белый, кровь намного лучше той воды, что здесь. В любом случае от этого ты не умрешь, но хоть сил наберёшься, – кудрявый не смотрел на меня, его взгляд блуждал по углам. Проследив за ним, я увидел, как в другом углу булькает вязкая жижа, мы сидим практически в собственных отходах. Сейчас мне стоило очень обрадоваться, что из-за наркотиков нюх притупился. Помотал головой, я не был в состоянии делать такое, да и есть совсем не хотел.
– Нас кормят исключительно раз в неделю, таким вот способом. На четвертый день уже плевать, откуда взялась вода, – я встретился взглядом с парнем и понял, насколько сильно тот изменился с момента нашего знакомства.
– Масида, – повторил Ен и я все же взял животное из его рук и, давя тошноту и отвращение, подставил рот к шее. Теплая кровь заполнила рот, даря вкус металла и увлажняя пересохшие губы. Намного меня не хватило, протянул животное кудрявому, тот пил, не церемонясь и не кривясь, большую часть, судя по всему оставив ребенку.
Вытер грязной рукой рот и отвернулся. Кудрявый сел рядом, опираясь со мной спиной на стену, и толкнул меня плечом, еле заметно улыбаясь. Мы смотрели, как Ен умело снимает шкуру с убитого барашка и бросает ее в свою кучу, так вот из чего она состояла, из шкур убитых им животных.
– Они нас даже за людей не считают, – проговорил с неверием и провел рукой по лицу.
– Теперь мы всего лишь редкие звери, брат, смирись с этим. Хотя бы пока не сможешь перегрызть их глотки, – парень улыбнулся, снова еле ощутимо толкнув меня плечом.
– Брат? – переспросил у него, приподняв бровь.
– А кто мы с тобой, если не братья? Раз мелкий Ен старшими братьями нас называет, то почему бы нам друг друга просто братьями не называть? – он широко улыбнулся, и я невольно улыбнулся в ответ.
***
В настоящее время …
Кровь на самом деле безвкусна, что кровь зверя, что оборотня, что человека, всегда чувствуешь одно и то же – металлический привкус. Мне уже приходилось убивать людей, но только чтобы выжить. И уж точно не в порыве гнева, банально потому, что он попался под руку. Ваня корчится от боли, мой зверь не щадил его, вспарывая живот когтями, возможно даже перегрыз бы ему глотку, если бы сразу не рванул к телу девчонки. Моё сознание засунули на задний план, я мог всего лишь наблюдать и чувствовать то же самое, что и зверь. Собственное сердце бешено стучало в висках, но мне и зверю больше всего хотелось услышать другое сердцебиение.
Она не дышала, сердце ее не билось. Я не понимал почему, мне показалось, Ваня не так уж сильно ее толкнул, но факт оставался фактом: жизнь покинула ее тело. Зверь не понимал этого, он скулил, как какая-то дворовая собака. Я чувствовал его нестерпимую боль и отчаянье, как будто тот потерял что-то весьма ему дорогое. Ткнул ее носом, опрокинув на спину, и облизал языком лицо. Моя Герда само собой не отреагировала, приводя зверя в еще большее отчаянье, мне казалось, он был готов разодрать всех и каждого, настолько нестабилен был в этот момент. Хотя такие сильнее чувства раньше не были свойственны зверю, на долю мгновения мне показалось, что он ее… любил? Так я думал, пока зверь, раскрыв пасть, не вонзился клыками в ее плечо, раздирая почти до самой груди кожу вместе с одеждой.