Страница 3 из 36
Как не старалась она скрыть своё волнение, её сердце в этот момент яростно забилось. Неужели… её глупая, поставленная почти без всякой надежды закладка всё-таки оказала какое-то действие?
– Так далеко от цивилизации, и в потенциально враждебных условиях… – казалось, мужчина изо всех сил старается убедить сам себя, старательно поглаживая густые усы. – Нет, одну тебя отпускать никак нельзя. И потом, на это задание есть ещё одна кандидатура… удивительные результаты по управлению жидкостями, и на отлично сдано испытание по боевым действиям под водой… скажи-ка, ты не будешь против, если на задании тебя будет сопровождать Тамия Юнина?
Девочка безумно завопила, вскакивая с места и бросаясь на шею седому преподавателю, который как будто опешил от такого обращения.
А внутри – как же сильно защемило сердце…
Она и ждала, и боялась того, когда же он произнесёт наконец это имя. Та, кто ради неё искусственно затягивал свой выпуск из Лицея. Кто не боялся обманывать всех всеведущих учителей и водить за нос их бесчисленных доносчиков, разыгрывая проблемы с успеваемостью. Самая лучшая, мягкая и нежная…
Когда сегодня утром Маия не нашла её в её комнате, она чуть не распылила попавшуюся под горячую руку соседку. А потом рухнула на кровать и откровенно зарыдала. Ей было уже плевать на всё, что про неё могут подумать. Все вещи были вынесены, ящик тумбочки в спешке выдвинут, и всё было так, словно никто и никогда здесь и не жил. Только валялась в углу, среди безжалостной пустоты, брошенная кем-то в пыли оторванная пуговица. Та пуговица, которую она сейчас до боли сжимала в кулаке, словно изо всех сил пытаясь раздавить. Та, внутрь которой Силой были зачарованы их имена, чтобы яркий свет, проходя через полупрозрачный материал, тонкими тенями выписывал их на стене, рядом… Единственное напоминание на тот случай, если сама память друг о друге будет стёрта.
А через некоторое время пришла записка о том, что её вызывают к Невидимке. И как понять, то ли для того, чтобы и она исчезла без следа, не оставив и отголоска в головах друзей – то ли чтобы наградить за наконец-то достигнутые идеальные результаты и выбросить её во взрослую жизнь, в вечное одиночество…
Ведь, честно говоря, верить в то, что сработает их сумасшедший план, больше похожий на розыгрыш, когда вместо её успокаивающего голоса в голове осталось одно лишь пустое молчание… не было никаких сил.
– Вы простите меня, – искренне попросила молодая девушка, вглядываясь в оказавшееся вдруг так близко бородатое лицо, – я сегодня какая-то… дикая. Просто все знают, что Тамия всегда раскрывает во мне самое лучшее.
Старик прожевал пришедшие первыми в голову угрюмые слова, и в конце концов… на его сухих сморщенных губах соткалась добродушная, отеческая улыбка.
– Тогда, полагаю, – заявил он с неожиданной бодростью, обновлённой силой, как будто вновь вернулся во времена своей юности, – мне лучше поскорее снова свести вас двоих вместе, пока ты не спалила всё здание. Беги, беги… думаю, ты сама знаешь, где её найти в такое время. И не забудь, вы отправляетесь завтра с самого утра! – бросил он уже вслед исчезающей за дверью мчащейся тени. Усмехнувшись в свои густые седые усы, он добавил тихим усталым голосом: – И позови ко мне следующего.
Замершая тихо, как мышка, в узком тамбуре за его дверью Маия содрогнулась всем телом, скрывая мокрое от слёз лицо в маленьких аккуратных ладонях. Господи, получилось… у них ПОЛУЧИЛОСЬ!!! Разве так бывает… Разве могут они простить нам одно наше существование?!
Плевать…
Утерев ненужные слёзы и впервые за столько времени свободно выдохнув, девочка наконец-то сдвинулась с места. Ни к чему сокрушаться… все эти безумные мысли, все эти терзания, которые раздирали её голову на части с самого утра – сейчас всё это закончилось. Всё кончилось хорошо.
В своём аскетичном, но в чём-то уютном и уже привычном ему кабинете Василий Николаевич тяжело вздохнул, делая последнюю пометку в тонкой папочке и убирая её в стол. Очень жаль, очень жаль. Несмотря на все свои успехи в фехтовании, девочка так и осталась не более чем посредственностью во всех остальных дисциплинах. И на этом, последнем собеседовании она совершила слишком много ошибок. Так по-человечески – быть практически совершенной в чём-то одном, и при этом неприлично отставать в вещах, которые гораздо проще… Недостаток, полностью отсутствующий, между прочим, в её напарнице. И хотя она держалась, в основном, уверенно и не показывала своих слабых точек, самый важный, основной вопрос она полностью проглядела. Впрочем, подумал мужчина, в её случае и это, и совершенно обратное по-своему фатально.
Вновь вздыхая и зачёсывая рукой упавшие на лоб седые волосы, он опёрся на массивный письменный стол… и медленно выцвел, исчезая, растворяясь в окружающем воздухе.
Открылась полностью сливающаяся со стеной тайная дверь, и в кабинет вошёл этот же мужчина – но в то же время, совершенно другой. Прикрывшая дверь за спиной рука немного подрагивала, то ли от старческой немощи, то ли от неуёмной, не иссякшей энергии. Волосы были растрёпаны по лысеющей макушке во все стороны, словно совершенно не поддавались расчёске. Постоянно чему-то улыбающиеся губы неслышно что-то бормотали про себя, кривясь и меняя выражение по несколько раз в секунду. Горящий взгляд лучащихся интересом ко всему живому глаз стрелял из угла в угол комнаты, ненадолго задерживаясь на каждом предмете. Уложив на стол новую папочку (чуть потолще), он обратил радостное лицо в сторону двери для посетителей и возгласил: