Кому верить?

Спустя три года в имение нагрянул неожиданный гость, наделавший переполох.

— Арман? Не может быть, − не в силах больше ничего ни сделать, ни сказать, Ксения прислонилась к стене.

— Ксюша! − бывший муж оказался более стрессоустойчивым, подбежав, подхватил её на руки и радостно закружил.

— Живая! Какая же ты молодец! Живая и детей сохранила! Я уже знаю, что ты здесь живёшь хозяйкой, − счастливо выговаривал он, не выпуская женщину из рук.

— Арман, как же ты добрался? Где был столько лет? Вернулся насовсем? Ты изменился, заматерел, потерял лоск, но я так рада тебя видеть! − забросала вопросами Ксения.

— Родная, всё расскажу, где сыновья, дай хоть посмотреть на них, − оглядываясь по сторонам, спрашивал лорд.

— Они на работах, но если ты не таился, то скоро прибегут, − улыбаясь и вытирая набегающие глупые слёзы, ответила хозяйка.

— Работают? Мои дети работают? − нахмурился Арман.

— Не надо, − Ксения провела пальцем по образовавшейся складке меж бровей, − не делай поспешных выводов. Александр, пока тебя не было, принял обязательства старшего в роду. Твой отец им бы гордился. Алёшка не отстаёт, но ему больше по душе творчество. В последнее время он увлёкся скульптурой, и знатоки говорят, что в мальчике искра божьей благодати. Они сами тебе расскажут о своих обязанностях. И не спеши, пожалуйста, с критикой, если тебе будет что-то не по нраву.

— Ты изменилась Ксюша. Стала мягче и одновременно твёрже, спокойней, мудрее что ли и ещё красивее. Ты словно светишься вся.

Арман успел только принять душ, перекусить, как в дом влетели друг за другом сыновья. Чуть затормозив у порога, но увидев раскрытые руки для объятий, мальчишки влетели в отца, крепко вцепившись в него, пряча на груди влажные от избытка чувств глаза. К удивлению Ксении, Арман тоже не сдержался и уронил скупую мужскую слезу.

Весь вечер они просидели семьёй, вспоминая, как пережили первые годы вторжения северян. Рассказывали про жизнь на горе, про свой побег, про житьё-бытьё на побережье, про Вита, про… Лейфа. Да, и про него пришлось рассказать, так как рядом сидел ещё один маленький лорд по имени Альгерд или просто Алик. Перешагнув в повествовании столь щекотливый момент, дальше пошло проще.

— М-да, значит сидеть тебе в имении безвылазно, пока этот тип у власти? Я могу его убить.

— Мне безвылазно сидеть здесь при любой власти, − возразила Ксения, − а тебе не стоит вмешиваться. Я не забыла свою обиду, но время ещё не пришло.

Арман посмотрел на бывшую жену, на малыша, подхватил его на руки, пощекотал, добившись смеха, отпустил.

— У наместника нет детей, − задумчиво произнёс он, − что ж, тебе виднее. Значит, будешь сидеть здесь? В этом плане для тебя, дорогая, ничего не изменилось. Ты слишком юна и прекрасна, чтобы чувствовать себя в безопасности на свободе.

Женщина пожала плечами, выражая этим, что нечего озвучивать очевидное, будет сидеть столько, сколько надо, дел у неё полно, скучно не бывает.

— Но ребята вырастут. Им нужны земли, того клочка, что тебе дали в откупные, мало, − размышлял Арман.

— Будем думать по мере поступления проблем. Сейчас мы более-менее выровняли доход имения и получаем пусть небольшой, но барыш. Ещё несколько лет — и мы будем более стабильны, сможем увеличить охрану, расширим торговлю. Ставленники северян ассимилируют, и с каждым годом всё легче работать.

— Дорогая, моя мама гордилась бы тобой, − усмехаясь, произнёс лорд.

Ксения обиделась и замолчала, не из-за слов, а из-за того, как он их сказал.

— Ты молодец, − попытался исправиться мужчина, − но это долгий путь. Считай, ты начала всё заново, исходя из самых неблагоприятных условий. Возможно, твои внуки добьются отголосков прежнего нашего влияния, но нынче всё так нестабильно, что я не ставил бы на это.

— Что ты предлагаешь? − стараясь не сердиться, хотя было неприятно, что всё, во что она с мальчиками и другими людьми вкладывали душу, так низко оценили.

— Поехали со мной на новый континент! Я там добился больших успехов и обладаю властью, сродни королевской.

Такого Ксения не ожидала. Ни того, что Арман сумел преодолеть свою тягу к наркотической траве, хотя это слава лекарям, ни того, что он так много добьётся на новой земле, и уж тем более приглашения снова жить вместе.

— Ладно я, но ты готов отказаться от борьбы за возвращение своих земель? Это же ваши родовые земли, а ты сам режешь ниточки…

— Да брось, Ксюша, ничего у тебя не выйдет. Тебе просто дают за красивые глаза иллюзию воли. Всё отнято безвозвратно.

— Ты не прав. Пусть не сейчас, но через двадцать-тридцать лет всё изменится, иногда главное выждать, продержаться и взять своё.

— Хм, не ожидал от тебя такой настырности.

— Ради себя я бы может и не стала, но у меня трое детей, плюс один, и каждого я хочу обеспечить.

— Им тяжко будет ждать столько лет.

— Они не ждут, они сами участвуют в своём будущем. Если не изменится политика, то мы разбогатеем и купим то, что у нас отняли.

— Ну и зачем? Я тебе предлагаю: поехали со мной, бери себе земли, сколько хочешь, властвуй, как душа желает!

— Арман, я не понимаю, зачем я тебе? Ты хочешь восстановить права мужа?

— Ну… давай не при детях, − отчего-то смутился мужчина.

— Прекрати, Алик слишком мал, чтобы понимать, о чём мы тут беседуем, а наши мальчики уже столько всего повидали, что поздно разыгрывать невинность.

— Ксюша, мы можем, конечно, в дороге оказать друг другу внимание, но вообще-то я женат.