Страница 16 из 32
Такова была её воровская школа.
В Крепости она снова ощутила это - совершенно неожиданно для себя. Когда их окружили демоны в склепе того древнего, дряхлого аристократа-ловеласа - она боролась, клыками вгрызалась во врагов, но не сдавалась. Когда их пытали в застенках замка Невер - она кричала и крыла своих мучителей самыми отборными проклятьями, но не сдавалась. А сейчас, когда, кажется, всё наконец-то успокоилось... когда наступило краткое мирное время, и можно было бы забыть обо всём - девушка сразу струсила. Перепугалась, как младенец. Она вдруг ясно ощутила на себе перекрещённые взгляды всех обитателей Крепости. Куда бы она не пошла, их глаза следили за ней, осуждающие, выпытывающие... И она потеряла себя.
Вот она спускается во внутренний двор из-за стен замка, пропуская мимо себя мастеров, волокущих какие-то балки - только что она была в порядке, совершенно спокойна, даже не обращала внимания на их скошенные в её сторону глаза... Очнулась она уже, скорчившись за прилавком в мастерской оружейника, бездумно перебирая горстку его метательных кинжалов. Другой раз, она со скучающим безучастным видом выслушивала наставления Каны. Пронизывающий взгляд воительницы с востока строго скользнул по ней, словно видя насквозь, замечая каждую мелкую неискренность, каждый проступок - но воровка только рассмеялась ей в лицо, притворно хватаясь за сердце, будто её поразил дурной сглаз. Внутри же - девушку пронзил жуткий холод, когда она осознала, что между её пальцами скользит золотая цепочка с насаженным на неё молодым полумесяцем. Она совершенно не помнила, когда успела стащить маленький талисман кастеляна - только её пальчики до сих пор переживали мягкие прикосновения ткани её кармана, быстрое, давно заученное до рефлексов движение и приятную тяжесть зажатого в кулачке трофея.
Она чувствовала - всю их ненависть и раздражение на неё, растущие с каждым днём. И она инстинктивно начала бороться с враждебными чувствами - так, как боролась с самого детства. Зубами вырывая себе победу. Забирая себе их вещички, воровка незаметно торжествовала над всеми своими обидчиками.
Ей нужно было взять себя в руки. Нужно было вернуть контроль...
... ведь не годится, в конце-то концов, чтобы она обратилась в одержимую одним лишь воровством карикатурную клептоманку?
Кошка сердито зашипела, когда с крыши на неё пролилось целое ведро воды - вскочила, шерсть на ней вся встала дыбом, и она юркнула в приоткрытое окно.
Плеснув на лицо ледяной водой, девушка встряхнула плечами и покрепче сжала себя в руках, пытаясь удержать внутри остатки тепла. Потянувшись изо всех сил, она натянула поглубже капюшон плаща и ухватилась за опорную балку крыши, подтягиваясь и забрасывая своё маленькое, худое тело на козырёк. Осторожно, на мысках пробежав по мокрой черепице, она приникла к коньку, превратившись в бесшумную, неразличимую тень возле печной трубы.
Нишка улыбнулась. Робко, еле-еле приподняв уголки обветренных губ. Страх уже отступал. Когда она шла на дело... Когда в любой момент была готова метнуться в сторону, уходя от небрежно брошенного огненного шара... Когда за каждым углом можно было ожидать ловушку... Она была спокойна. Она знала, на что идёт, и была готова. Она сама решала свою судьбу...
Всё потонуло в тумане забвения, когда она бесстрашно шагнула за край крыши...
* * *
Ночь спустилась на крыши Крепости, укутывая её чёрным одеялом. От нагревшейся мокрой земли поднимался пар, застывая призрачными белыми облаками в холодном воздухе. Неслышно шелестели в полях прямо за воротами мириады цикад, словно тихий шёпот на границе сознания. О чём-то перекрикивались вдали сторожевые посты на стенах. Забрехала дурная собака, и за ней тут же подхватили все остальные, разнося лай по всему двору, от края до края. Вдруг резкий, злобный вой оборвал их глупый разговор. Это Карнвир вновь напоминал, кто тут вожак стаи. Остальные псы мгновенно умолкли, забиваясь в свои конуры с поджатыми хвостами.
Весь внутренний двор Крепости светился огнями, будто пытаясь сойти за самые богатые торговые кварталы Глубоководья. На фоне тёмных ночных сумерек огоньки факелов казались чьими-то тёплыми глазами, следящими за тобой. Но Нишка не обманывала себя. Если один из этих сотен глаз поймает её, девушке несдобровать.
Она прижалась к мокрой черепице, перегибаясь через край и наблюдая за собравшимися внизу солдатами. Те весело буянили, уже успев приложиться к греющемуся на костре чану с пряным грогом, и теперь, подбадривая друг друга и напускно храбрясь, обсуждали самые очевидные достоинства леди кастеляна. При этом каждый пытался превзойти другого в отчаянном бахвальстве! Даже Нишка порой вся краснела, как маков цвет, смущённо отводя глаза от того, какой расписывали строгую командиршу нерадивые подчинённые. Определённо, от каждого её сердитого слова их воображение только больше разыгрывалось! Ох, если бы только кто-то их них проговорился, посмел высказать такое прямо на плацу, во время тренировок... До самой смерти бы неловко ходил, вот!
Заслышав сердитый окрик командира, ополченцы вмиг засуетились, засыпая костёр землёй и пряча выпивку в щель в стене здания. Это укромное место, втиснувшееся между внутренней стеной Крепости и разрушенным храмом, было чем-то вроде всем известной тайны. Нашедшие свободную минутку солдаты прятались здесь от своего сержанта, а тот позволял им отдохнуть без присмотра, делая вид, что всё в порядке - пока они не перегибали палку.
Когда один из них, так растерянно и жалобно озираясь, запрыгал вокруг костра в одном сапоге, без штанов, отчаянно разыскивая свой шлем, девушка даже тихо улыбнулась. Подцепив его медную каску кончиком хвоста, она закусила губу и, осторожно, принялась вытягивать верёвку, на которой уже повисли оставленные им без присмотра форменные штаны. Наблюдать за тем, как солдат скачет на одной ноге, в одной лишь нательной рубашке, рискуя в любой момент свалиться в горячие угли голым задом, было очень весело... очень... Но если зашуршит тянущаяся сквозь кулак верёвка, если груз качнётся чуть сильнее и лязгнет, задев за стену... если ополченец просто поднимет глаза, разглядит в отсветах погасшего костра её ползущий вверх улов... Она знала, что так и умрёт, с застывшей навсегда на губах улыбкой. Столько стражи нагнали сегодня на крыши... и все они словно всерьёз решили покончить раз и навсегда с её похождениями...