Лепестки

Почти весь следующий день Сашка провел в разъездах. Дважды пришлось съездить к отцу. Помотаться, прежде чем удалось разрулить проблемы с кузницей.

Лиза звонила почти каждый час с шести утра, когда она оповестила Сашу, что в сад не пойдет, потому что в сад она каждый день ходит, а кошка у нее есть только сегодня.

– А то вдруг твой отец быстро поправится, и ты ее заберешь, а я в саду весь день буду, это же будет ужасно. В смысле, не что твой папа быстро поправится ужасно, а что я с котенком не наиграюсь.

– И что же, мама на работу не пойдет? Будете вдвоем дома сидеть? – улыбнулся Саша. Воспоминания о прошлом вечере накрыли теплой волной.

– Нет, я с папой буду.

Видимо, Ситникову не слишком в удовольствие было сидеть с дочерью, потому что Лиза то и дело звонила Саше, принимаясь рассказывать, как смешно Судьба ест, как она спит, свесившись с подушки, во что она любит играть и как больно царапается.

– Ты папе сказала? Пусть йодом помажет, – останавливал он веселую трескотню, но Лиза только отмахивалась. – Папа кино смотрит, а может и спит уже. Я все царапины с мылом помыла, так что ничего страшного. А йод жжется. В общем, я потом позвоню еще…

И прежде, чем Саша успевал хоть что-то возразить, бросала трубку.

Он добрался домой к семи часам, изрядно вымотанный и жутко голодный. Проще было купить что-нибудь готовое в магазине, но Сашка с детства не переносил запаха комбижира, который во всех точках общепита, не жалея, добавляли в еду, словно это волшебное средство могло сделать приготовленное не просто съедобным, а хоть немного вкусным. А вот готовить он любил, поэтому захватил из знакомой пекарни ароматного свежего хлеба, из магазина всего понемногу и принялся колдовать на кухне.

По закону подлости, телефон всегда звонит как раз в тот момент, когда руки перемазаны фаршем, а на плите вот-вот что-нибудь убежит.

– Ну, как мой котенок? – спросил Саша весело, с третьей попытки попав относительно чистым мизинцем в кнопку приема вызова и кнопку громкой связи и не дожидаясь очередного обвала Лизиных эмоций.

– Это кто, мужик? Какой, к ебени-матери тебе котенок? – спросил сонный недовольный голос. – Почему тебе целый день звонит моя дочь?

Саша сначала опешил. Бросил фарш в миску, наспех сполоснул руки и прижал трубку к уху.

– Я хозяин кошки, которую взяла на передержку ваша дочка. Это мой котенок, и Лиза отчего-то решила, что я каждый час хочу знать, как он себя чувствует.

– И какого лешего ты сам за своим котом не следишь?

– Весь день у отца в больнице, – огрызнулся Саша.

– И кто ты вообще, котовладелец? – немного успокоился Ситников. – Почему Маринка у тебя котов берет на передержку? Она сказала, у друзей проблемы. Ты что ли «друзья»?

Слышно было, как рядом с ним прыгает, сердясь, Лиза, пытается вырвать трубку. Раздались короткие гудки. Саша попытался набрать номер снова, но было занято.

Он, предчувствуя плохое, набрал Марину… Похоже, разозленный Ситников звонил жене.

Марина так и не перезвонила, прислала смс: «Прости». Сашка даже больно стало от этого короткого слова. Может, она плакала сейчас, потому и не решилась звонить. Потому что если она плачет – он просто сорвется, поедет и набьет Ситникову морду.

Телефон снова ожил. Взглянув на незнакомый номер, Сашка на мгновение подумал, что это звонит Марина. Попросила у кого-нибудь телефон, чтобы муж не знал.

– Да?

– Извините, Александр Ефимов?

– Да.

– Это из больницы вас беспокоят. Ваш отец… исчез из отделения. Мы не знаем, как так получилось. Извините, мы…

Послышались какие-то шорохи, сдавленный вздох.

– Что? – спросил он, едва сдерживаясь, чтобы не броситься вон из дома. Где теперь искать отца? Куда он мог пойти в другой части города, без денег и документов?

– Нашелся ваш родитель. Извините еще раз, но это… ни в какие ворота не лезет. Думаю, вам стоит приехать, чтобы мы обсудили ситуацию.

– Что с ним?

– Он… сильно пьян. Сами понимаете, правила…

Сашка понимал. Он готов был провалиться сквозь землю от стыда. Он закинул миску с фаршем в холодильник, выключил кастрюли на плите, не чувствуя вкуса, сжевал полбулки, запив водой из-под крана, наскоро переоделся в свежую рубашку и, все еще голодный и злой, собрался снова рвануть в больницу.

Окрик дверного звонка застал его на пороге, держащимся за ручку двери.

За дверью обнаружился Ситников. Недовольный, он сунул Саше в руки переноску с котенком, так что слышно стало, как Судьба ударилась боком о стенку.

– Значит, вот ты какой, «друг детства», – сказал он, грозно наступая на Сашку. – А не слишком молод? Маринка тебя что, в пеленках нянчила, а, друг? Забирай своего паршивого кота и чтобы я тебя больше не видел около моей жены и ребенка, а то, помяни мое слово,…

Он поднес к Сашкиному носу сжатый кулак. Саша осторожно поставил сумку с кошкой на пол, а потом, не говоря ни слова, двинул Ситникову в челюсть. Тот отступил, едва не рухнув через порог. Сашка подхватил его за ворот, прижал к стене. Видимо, лицо было страшное, а хватка железной, потому что Ситников затих, в глазах его плескался испуг.

– Мне нужно в больницу к отцу, – сказал Сашка ровным голосом. Медленно отпустил Ситникова. Тот принялся преувеличенно тереть ладонью горло и трогать другой ушибленную челюсть. – Я друг детства. Только не ваш. Так что в следующий раз кулаками махать не советую. Нехорошо может получиться.

– Урод! – выкрикнул тот, надеясь, что услышат соседи. – Не смей приближаться к моей жене и дочери! Не посмотрю, что ты амбал… И про больного отца кому другому рассказывай!...