Страница 29 из 120
– Фрукты из-за Драконьих гор, сладкие и сочные, у нас такие не растут. Игристое вино старше моего деда на десять лет.
– И?
– И деньги, которые ты получишь, если будешь хорошей девочкой, – рассмеялся барин. Противная рука легла на мою талию, омерзительное дыхание обожгло кожу… Как ему врезать, стоя спиной? Может быть, отдавить ногу, схватить бутылку, а потом разбить ее о его голову, как и планировала? Отличная мысль – жаль только, что не получилось воспроизвести все эти действия. Айслан, не будь дураком, успел вовремя убрать ногу. Теперь он по-настоящему взбесился – развернул лицом к себе, сжал горло так, что стало больно дышать.
– Я ведь хотел по-хорошему, мразь!
Что последовало за этими словами и хлестким ударом по щеке, я помню смутно. Кажется, я попыталась отползти, но меня поймали и бросили на кровать, как кошку, нагло пробравшуюся в дом, выбрасывают с крыльца. Подушки были неплохим оружием, но малочисленным. И почему мне сначала показалось, что их много?
В комнате я краем глаза заметила еще одну дверь в углу, и зачем-то кинулась туда, в надежде успеть запереться и выиграть себе время. Но скрыться от отплевывающегося от перьев барина в его кабинете не удалось, он быстро меня поймал, и я оказалась прижатой к столу без шанса на спасение. Это был самый кошмарный момент в моей жизни, минута абсолютного бессилия.
Сколько бы я ни пыталась вырваться, оттолкнуть от себя этого человека, его это только раззадоривало. Сейчас Айслан напоминал дикого одержимого зверя. Его не могли остановить ни слезы, ни мольбы, ни угрозы, он лишь с каждой секундой становился грубее и настойчивее. Помню, как я испуганно вскрикнула, когда вдруг послышался треск рвущейся ткани, как забилась сильнее, прижатая вплотную к поверхности стола, ощущая у себя на шее отвратное горячее дыхание…
Где-то внутри у меня что-то надломилось тогда, я почувствовала, что сейчас сдамся, и голова окончательно перестала работать. Дальше за всем наблюдала как будто со стороны. Вот в отчаянии свободной рукой рыщу по столу, раскидывая бумаги, роняя вещи. Вот кожей пальцев я чувствую что-то холодное, твердое и острое. Нож. Рука сама собой сжимает его, но барин этого не замечает. Он слишком занят.
Я жмурюсь, стараясь вырваться, пинаю ногой. Успешно. Он в замешательстве, длящемся буквально доли секунды. Но мне этого времени хватает с лихвой. Одно резкое движение, полное отчаяния, страха, ненависти и все кончено.
На этом моменте я словно вернулась в сознание, и первым, что увидела, было ошарашенное лицо Айслана. Широко раскрытыми глазами, полными ужаса он смотрел на меня. Он не понимал, что происходит, открывал и закрывал рот, силясь что-то сказать, но из горла вырывался только непонятный булькающий хрип. Он отшатнулся от меня, едва стоя на ногах и трясущейся рукой прикоснулся к своей шее, с правой стороны которой торчал нож. Он судорожно хватался за рану в надежде остановить кровотечение, но ноги его уже не держали. Грохот. Айслан падает на пол. И опять этот мерзкий булькающий хрип, этот безумный ужас в глазах. Но мучился барин недолго, может быть, минуту. Я тогда совсем потеряла чувство времени, просто смотрела, как на моих глазах от моей же руки умирает человек. Вот он перестал дергаться, застыл, словно статуя. И глаза, широко раскрытые, смотрящие на меня так и остекленели.
В тот самый момент я поняла, что натворила. Обжигающие слезы до сих пор катились по щекам, я даже не пыталась смахнуть их, только закрыла рот ладонью. И тут же убрала ее прочь. Потому что она была вся в крови.