Кукла

Элеонора пожалела, что избавилась от темного мага ровно в ту минуту, когда его увела стража. Она уже было хотела вернуть мага обратно, но вмешался первый министр. Своими разговорами и поразительной осведомленностью он напугал Элеонору. Королева, конечно, и вида не подала, что напугана, но в ту же минуту напрочь забыла о Маркусе.

- Ваши отношения с темным магом за гранью моего понимания. Думаю, вы и сами уже жалеете, - нашептывал первый министр. - Все королевство в курсе. Более того, соседи тоже. Бедный принц Генрих. Не потому ли он покинул наши пределы.

Первый министр наигранно приложил ладонь к сердцу.

Элеонора ничего не знала о принце Генрихе и решила, что принц отбыл из-за слухов о ее величестве. Спрашивать у окружения было ниже королевского достоинства, поэтому Элеонора довольствовалась недостоверными фактами, представленными первым министром.

Выйдя на дворцовую площадь, королева поразилась многолюдностью. Гвардейцев, марширующих в это время, не было, вместо них на площади толпился народ.

- Боже, храни королеву! - раздалось со всех сторон, едва Элеонора ступила на площадь.

Простолюдины кинулись на землю, а затем поднялись и под ноги королевы полетели зерна пшеницы. Неслыханная дань уважения. Элеонора смотрела и не понимала, чем заслужила такую любовь собственного народа. Не Лины ли заслуга?

- Вы такая красивая, ваше величество! - восхитилась крестьянка, и Элеонора впервые была поражена до глубины души, потому как ее слова звучали искренне.

И вообще, оказалось, что за время ее отсутствия, она стала любима не только своим народом, но и придворными.

О Маркусе Элеонора вспомнила на следующий день. Потребовала привести мага, но ей доложили, что темного мага в темнице нет. Проследовав в тюрьму, она лично обошла камеры временного содержания, но Маркуса действительно не было.

- Мы его отпустили, - вкрадчиво шептал первый министр. - Зачем нам какой-то темный маг? Клеймо на королевстве. Изгнание для него самое лучшее.

Но темного мага не изгнали и даже не отпустили. Его просто поместили в другую камеру, о существовании которой Элеонора даже не догадывалась.

* * *

Темный маг сопротивлялся, как мог, но силы были не равны. Через несколько минут его руки и ноги прикрепили к деревянному колесу. К сожалению, Маркус ничем не мог им помешать.

– Ты будешь очень долго мучиться, я обещаю, – первый министр потер поврежденную шею и отдал распоряжение повернуть колесо.

Маркус остался один в полной тишине. В отличие от камеры здесь было довольно светло, но там он мог хотя бы лечь на пол или ходить. Здесь же ему пришлось висеть без движения, да еще вниз головой.

Долго он не протянет. Или протянет? Интересно, сколько боли может выдержать человеческий организм? В голове стучали молоточки, видимо, от того, что кровь приливает. Руки и ноги надежно закреплены и натянуты до такой степени, что не пошевелиться.

"Давай же, умирай"– просил он сам себя, но не умиралось.

Очнулся он от ледяной воды. По приказу министра Маркуса вернули в вертикальное положение и окатили водой.

– Как ощущения? Готов подписать чистосердечное признание? – в вытянутую руку министра вложили свиток с обвинительным приговором.

– Пошел ты, – выдохнул Маркус, чувствуя подступающую дурноту.

– Забавно. Хочешь еще поиграть? – министр вернул свиток и сам повернул ручку колеса. Придав жертве горизонтальное положение, он отошел, но только лишь затем, чтобы вернуться со свечой. – Боишься огня? – вкрадчивым голосом спросил министр.

Маркус отрицательно покачал головой.

– А зря. Он может быть очень обжигающим. – Проведя свечой над лицом мага, министр несколько раз капнул обжигающим воском. Одна из капель упала на веко, и Маркус поморщился. – Не волнуйся, я не собираюсь тебя ослеплять, – обнадежил первый министр, поднося свечу к левой руке мага. – Просто немного поиграем, ты ведь не против?

Можно подумать у Маркуса был выбор.

Пламя свечи между тем коснулось кончиков пальцев, и Маркус вздрогнул. Горячо и больно. Напрасно он сказал, что не боится огня. Маг попытался освободиться, но ремни, держащие запястья очень крепки. Человеку не под силу их разорвать.

Министр водил свечой от одного пальца к другому, заставляя кожу плавиться и краснеть. Маркус закрыл глаза и стиснул зубы, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать. Но боль была слишком велика. В какой-то момент он не выдержал и вскрикнул.

– А говорил, что не боишься огня, – первый министр убрал свечу и похлопал его по щеке. – Думаю, ты подпишешь документы гораздо раньше.

Когда все ушли, Маркус открыл глаза. Посмотрел на руку, пошевелил пальцами, сжимая их в кулак. Как же больно и горячо! Рука задрожала, а тело Маркуса пронзила судорога. Пламени уже нет, но пальцы, словно объяты огнем.

Мимо темного мага прошел простой работник, и Маркус не сдержался.

– Дай мне воды, – попросил он жалобным голосом.