Страница 70 из 72
Наместник Кесаря Тиверия в Иудее, Понтий Пилат Золотое Копье устал смертельно, но не мог уснуть. От тревоги его знобило, как много лет назад в Египте, когда ветер принёс на лагерь с поля боя тропическую лихорадку, своего рода месть и проклятие павших воинов.
И тогда Банга понял, что нужно делать. Он нервно скрёбся в дверь Клавдии и жалобно скулил. Супруга Прокуратора Клавдия Прокула в последнее время завела вредную привычку подслушивать ночные совещания мужа и теперь безудержно плакала. Её плечи тряслись, как пламя свеч под сквозняком. Банга вломился в её опочивальню, бесцеремонно схватил зубами за подол ночной тоги и потащил наружу. У входа в покои Пилата Банга остановился, отпустил свою жертву и толкнул носом вперёд. «Ну до чего же умный пёс!» - подумала Клавдия, вытирая слёзы и ложась рядом с мужем. Этой ночью они оба поняли, что их Любовь вовсе не погасла, просто Время из зависти засыпало Её пеплом... А ведь каждому из нас жизненно необходим такой друг, Банга, чтобы в нужный момент толкнул влажным носом в правильном направлении. А в свободное время, так тому и быть, пусть гадит в своё удовольствие на крыльце префектуры...
***
К клетке из толстых деревянных брусьев бесшумно подошёл высокий человек в чёрном плаще с капюшоном. Двое стражников одновременно свалились с ног и захрапели. Узник, назвавшийся Варравой, отчаянно бился головой об угловую балку клетки, останавливаясь лишь на миг, чтобы отдышаться и вытереть холодный пот, перемешанный с капельками крови. Но он тоже от одного взгляда чужака лишился чувств. Иегошуа проснулся и часто заморгал, прогоняя сумбурные сновидения.
- Ты знаешь, кто я? - заговорил первым незнакомец.
- Я ждал тебя! Ты демон, которого моя Матушка почитает, как Бога. Ты Садок Светлый по прозвищу Яхве. Власть твоя крепка, но настанут времена, когда люди прозреют, уверуют в себя и растопчут капища лживых Богов, а твоё в первую очередь! Иегошуа исподлобья смотрел на чёрное пятно, заменившее Яхве лицо.
- Проповедник! Уж лучше служи мне словом мудрым: получишь богатства несметные, власть несокрушимую да славу вечную... - Яхве бравировал мощью, чтобы произвести приятное впечатление. - Я Бог Сынов Израилевых, Я Альфа и Омега, начало и конец всего сущего. Покорись мне и будешь щедро награждён от всего, что имею!
- Злато твоё ржавое, слова твои лживы, как плоды червивые. И вообще: братоубийца мне не Бог! - Иисус демонстративно отвернулся, желая прекратить никчёмный разговор с идолом своей матери, но Яхве притворился, что не понял намёка...
- И кто тогда твой бог, дерзкий галилеянин?! - закричал Яхве на Иисуса.
- Я не знаю Его Имени. Мой отчим Иосиф веровал в Ахурамазда. Я только понимаю, что если есть ты, значит должен быть и Он, или Они: те, кто не учат лгать и убивать своих братьев ради власти. - Иисус рисовал щепкой на земле полузабытые картины и узоры из прерванного сна. «Интересно, Отцу понравился мой стол? Скоро встречу Его и сам спрошу. И мы вместе за этим столом будем ждать Маму и братьев...» - Иисус сильно затосковал по родным: по отчиму, матушке, и даже по сводным братьям-задирам. Они так и не приняли Его Пути. А Мария ещё не знает, что он ушёл от саддукеев вслед за Иоанном. А впрочем, хорошо, что семьи нет рядом: утром их присутствие стало бы чудовищной пыткой. Ведь истинный Ад - это когда близкие мучаются, переживая за тебя... «Уж лучше я за всех пострадаю!» - непрошеные слёзы капнули на Иисусовы художества. Только бы Яхве не заметил!
- Отворачиваясь от меня, ты ступаешь тропою смертной тени, навстречу своей гибели. - Кукловод всё ещё надеялся запугать мальчишку и обратить в свои ряды.
Иисус поднял голову, чтобы слёзы не капали на землю и не выдавали его смятение. Иосиф, плотник и кровельщик, учил своих сыновей смотреть на небо, чтобы не бояться высоты...
- Отец мой! А вдруг каждая звезда — это целый чудный мир, как наш, или ещё краше? А что, если в этих мирах живут добрые люди и зовут нас в гости, чтобы починить их крыши? - братья Иисуса захихикали, но Иосиф грозно топнул ногой, чтобы они замолчали.
- Вот именно поэтому тебе нужно обучиться нашему ремеслу. А когда ты вырастешь, у тебя будет полно работы в иных мирах. Мой отец учил меня, что дом, как Человек. И если крыша прохудилась, то и в душе заведётся чёрная плесень... - Иосиф тогда удивился мудрости мальчика. Идея обучать Иисуса грамоте созревала в мыслях Иосифа, ожидая подходящего момента, как благодатной почвы...
- И каков твой окончательный ответ? - Яхве вырвал Иисуса Христа из тёплых объятий прошлого: от запаха маминого хлеба и звука отцовского голоса.
- А ступай себе с миром! Ты от меня ничего нового не услышишь! - Иегошуа Га-Ноцри, истинный сын Иосифа-Плотника, повернулся с улыбкой к своему искусителю. Иисус укрепился духом и больше не плакал. Яхве медленно растворился в воздухе, в очередной раз с горечью признавая своё поражение...
***
Апрель в Сан-Франциско так же прекрасен, как и в большинстве других уголков земного шара. Ильмы наклоняют мокрые ветви, как чистые руки, пытаясь здороваться с прохожими. Но люди в своей повседневной спешке не замечают их добродушия и проносятся мимо, уступая по скорости лишь своим железным тотемам с откидными крышами и литыми дисками, с прожорливыми двигателями внутреннего сгорания вместо сердца. Зелёная жизнь, проспавшая всю зиму, сквозь асфальт, бетон и тротуарную плитку рвётся ввысь, из тьмы и забвения к свету, как лотосы индийских болот. Продавщицы магазинов дышат свежестью утра с чашкой горячего капучино и приветливо улыбаются, мечтая выманить наши деньги или даже затащить в церковь для брачной церемонии, которая превращает мой любимый свободный секс в скучный супружеский долг... Порой из-за их спин выглядывают кудрявые сонные мордочки: чёрные, светлые и дерзко-рыжие, как весеннее солнце. Недостача молочных зубов выдаёт их тайное увлечение конфетами, а слишком взрослый взгляд говорит об отсутствии беспечных папаш, об их цинизме и предательстве. Грустные брошенные дети — это символ любого поколения всех времён и народов нашего мира.