Это я, Господи!

- Братишка, позаботься о Ней! Отвези в Галилею к моим родным! Не приходи на казнь, не смотри и никому не рассказывай! - Иисус собрал все свои силы, чтобы улыбнуться.

- За Марию не беспокойся! А в остальном не обещаю! Я завтра приду, я буду говорить с людьми: они прозреют, одумаются и освободят Тебя, мой Равви! - Иуда с детства пытался верить в чудо. Когда он корчился в канаве от голодных коликов в животе, то мечтал, что придорожные камни превратятся в хлеба. Но камни так и остались камнями...

- Иуда! Теперь ты тоже равви! Ступай по миру, неси людям Воздух...

- Уж лучше бы я оставался вором, пил кислое вино в каком-нибудь захудалом трактире с такими же дешёвками, как и я. - ворчал Иуда, пытаясь заглушить нарастающее чувство тревоги.

- Уж лучше бы я оставалась гетерой и ублажала фарисеев за пять серебряных динариев... - Мария пришла в себя.

- А что так дорого? - пошутил Иуда, чтобы разрядить обстановку. Они нервно засмеялись, упали и покатились по наклонной с обочины, под густые горчичные кустарники.

Мария всё ещё сохраняла остатки былой красоты, но Иуда возбудился от самого важного мужского чувства — ЖАЛОСТИ. Мария закрыла глаза и, несомненно, представляла Иисуса. Иуда не ревновал. Впервые в жизни в объятиях мужчины она стонала от настоящей страсти... Иуда лёг спиной на острые холодные камни и почувствовал, как они превращаются в мягкий, тёплый хлеб...

Мария уснула у него на груди прямо под теми же кустами. Ей снилось что-то доброе из далёкого, полузабытого детства. Иисус тоже задремал: во сне он делал красивый стол для своего отца Иосифа и вырезал на нём картины из Райского сада, в котором гуляли все-все, кого Он когда-то любил...

- Почему Ты не спишь, командир? - спросил Крысобой Пилата.

- Марк, а почему Тебя прозвали Крысобоем? - ответил вопросом на вопрос Игемон.

- Видишь ли, Золотое Копьё, я родом из глухой германской деревушки. Мой отец был скорняком и занимался пушным промыслом. А я даже не научился убивать водяных крыс. Они смотрели на меня такими добрыми, красивыми глазами, что я плакал и убегал. Однажды терпение моего пьяного папаши закончилось, и он рассказал мне, что я не его родной сын. Я ублюдок, мой отчим Алмерик из жалости подобрал мою брюхатую мамашку, которую выгнали из соседней деревни... Я ушёл из дома и подался в римский бастион, которому как раз требовались рекруты для пополнения. Я сам записался Крысобоем в память об отчиме, которого я разочаровал... Самое смешное, что убивать людей намного легче, чем животных. Потому что люди сами ищут смерти... Животные убивают, чтобы жить, а люди живут, чтобы убивать...

- Ты прав! Но надо поспать: завтра трудный день! А на месте твоего отца, я бы тобой гордился... Рука Пилата безмятежно упала с подлокотника кресла. Крысобой бережно поднял старика, как ребёнка с хрупким тельцем, и отнёс в его спальные покои. Пилат и Клавдия уже давно не ночевали вместе...

Глава 19

Евангелие от Иуды

- Но мы не можем это так оставить! Мой отчим Ефраим говорил, чтобы Зло восторжествовало, добрым людям достаточно просто ничего не делать! - Иуда солил чашу с вином собственными слезами.

- Мудрый человек, твой отчим, а ты совершил глупость, связавшись с этим мальчишкой! - Понтий Пилат крутил между пальцев метательный нож, чтобы успокоить нервы, звенящие в ушах Прокуратора повышенным от недосыпания давлением.

- Я могу украсть много денег, и мы подкупим нужных людей. - в голосе Иуды дрогнула Надежда тонкой скрипичной струной.

- Нужные люди уже давно куплены! - Афраний расчёсывал Бангу, взъерошенного после принудительного купания.

- Пёс Пилата должен быть чистюлей, даже когда гадит на крыльцо префектуры. - пошутил Крысобой, чтобы отвлечь друзей от тревожных мыслей.

- Слышал я про одного Пилата... Говорят, что он очень злой человек, им иудейские мамаши пугают своих детей. Как хорошо, что ты - другой Пилат!.. - Иуда не понял, почему все захихикали.

- Мы не можем подкупить Каиафу, потому что он боится Ханнана. - Пилат усилием воли вырвался из когтистых лап отчаяния.

- Мы не можем подкупить Ханнана, потому что Иоанн на глазах у Иегошуа дал ему пощёчину. А ещё они считают мальчика предателем: из саддукейской общины никто никогда не уходит живым. - продолжал Афраний.

- Но следуя учению Сократа о логической индукции мы подкупим как можно больше фарисеев и людей из толпы, чтобы они надавили на Каиафу перед судом. - Пилат страстно мечтал вернуть любовь и уважение Клавдии, а для этого нужно было спасти жизнь Иисусу, которого они нежно называли Лунатиком.

- Мария, Лука и Андреас уже пытались обходить дома, улицы и площади, призывая люд заступиться за Иисуса, но их прогоняли палками и спускали на них собак. А в Марию даже камнями кидались и ругали её грязными словами... - Иуда лихорадочно искал выход для спасения Равви и даже мечтал, что сам Господь спустится на своей Небесной Колеснице и заберёт Иисуса прямо на Небеса...

Но Прокуратор Иудеи уже давно не верил Богам: они слишком часто его предавали. Отягощение Злом не прошло бесследно для старого воина. Он слушал холодный ветер, который по-прежнему над ним издевался, визгливо распевая противный мотивчик: «Фьюить-фью-уить-фью-уть, Фьюить-фью-уить-фью-уть!» Что на ветряном языке означало: «Ты ничего не изменишь!» Банга залаял на ветер, защищая душу своего хозяина.

Пилат достал из кованого сундука три кошеля с серебром римской чеканки, которые имели равное хождение с местными динариями.

- Я тут копил на поместье и апельсиновый сад. Клавдия любит апельсины. Да гунн их дери! Мальчику нужнее... Афраний, займись фарисеями и знатью из гоев. - Пилат кинул другу самый тяжёлый мешочек. - Марк-Крысобой! Я знаю о твоих связях с номадами. Пусть приведут как можно больше кликуш, плакальщиц, всякого разного сброда, лишь бы погромче шумели... - А ты, сынок... Я не расслышал твоего имени.