Страница 1 из 27
- Если не будешь пить, тогда поедем? Я расспросила. До пансиона примерно миль шесть. Оказывается, есть еще старое шоссе, его уже на картах не обозначают. А мы с тобой туда-сюда полночи гоняли. И указатель неправильно высматривали – это не просто мотель. У пансиона есть официальное название.
- Удиви меня, - Лекси упорно цедила кофе, морщась после каждого глотка.
- «Уайт Лилис Гроув».
- Да ладно! Ой, не могу! – она расхохоталась, но мне почему-то смешно не было. Слишком устала. Из Чарльстона мы выехали утром, рассчитывая добраться до Пайнвуда к закату. Но из-за неясностей в путеводителе заплутали в проселках и распутьях. Я хорошо запомнила наставления милой дамы, данные по телефону, после того, как я забронировала номер: не заезжая в сам Пайнвуд, свернуть направо. Кто ж знал, что в город ведут два шоссе?
Лекси все еще смеется.
- «Уайт Лилис Гроув», серьезно? Спорю на пять баксов – это белый домина в старом стиле, с четырьмя колоннами и кедровой подъездной аллеей. Вот увидишь: они до сих пор прячутся от северян и тайно состоят в ку-клукс-клане. Господи, там хоть вай-фай есть? Уже не терпится убраться отсюда…
На «старую дорогу» мы выехали быстро – благо, мальчик за стойкой все подробно рассказал. Шоссе освещалось редкими фонарями и казалось жутко запущенным. Сосны подступали к самой обочине, среди них терялись дорожные знаки – грязные и кривые.
- Фильм ужасов какой-то, - ворчала подруга с соседнего сиденья. – Не удивлюсь, если сейчас покажется силуэт женщины в белом.
- Вот и она! – заорала я и дернула руль. Лекси завизжала что было мочи. От смеха я еле выровняла машину.
- Дура, Шэннон! – Лекси ткнула меня в плечо и обиженно надулась.
Отсмеявшись, я сосредоточилась на дороге, и очень кстати – едва не проскочила нужный поворот. Вовремя увидела указатель: белая светоотражающая табличка с потекшими буквами названия и схематичным изображением цветка, давшего имя гостинице.
Проселочная дорога, на которую мы свернули с шоссе, едва проглядывала в скачущем свете фар. Но лес, обступавший со всех сторон, не давал потерять ее – он просто не оставлял альтернативы, я ехала туда, где машина могла пролезть сквозь деревья.
Дом возник неожиданно. Он навис над нами, черный на фоне звездного неба, по-хозяйски растолкав высокие сосны, словно бы сам являлся частью леса. Они смотрелись очень гармонично – дом и лес – оба старые и мрачные.
Дорога заканчивалась, уткнувшись в ступени высокого крыльца, как в тупик. Справа, на небольшой вычищенной площадке, красовался блестящий внедорожник. Я притулилась рядом и заглушила мотор.
Лекси, все это время молча разглядывавшая пансион, выдохнула:
- Слушай, ты уверена, что это здесь? Да уж… Лучше б это был колониальный особняк, чем мотель миссис Бейтс.
Я помалкивала, сгребая в сумку валявшиеся по салону вещи – расческу, кошелек, кредитки. Подруга вышла, на хлопок закрывшейся двери лес ответил ворчанием. Ночной воздух был свежим и острым. Я огляделась: мы, шум наших шагов по гравию, машины – все это казалось здесь совершенно неуместным. Словно кто-то варварски пририсовал на картине с диким пейзажем нелепых человечков и их блага цивилизации.
- Шэн… Может, нам лучше вернуться в город и остановиться в обычном мотеле? Я чувствую себя героиней фильма ужасов.
- Реальный ужас – это грязные простыни и тараканы размером с сосиску. Не драматизируй. Мы обе жутко устали.
Я вспомнила строки из письма полковника Хэмптона: «…моя приятельница, мадам Белинда Барлоу, содержит небольшую, но респектабельную гостиницу – в городе ее так и называют «пансион мадам Белинды», телефон указан ниже. Рекомендую на время вашей исследовательской деятельности остановиться у нее, я замолвлю словечко. Городская гостиница доверия не внушает – придорожный мотель не место для молодых леди…».
У ступеней крыльца мы остановились, задрав головы и разглядывая «Уайт Лилис Гроув». Дом, казалось, вмещал в себя больше, чем два этажа – остроконечная крыша терялась где-то в кроне деревьев. К двери вело ступеней пятнадцать, не меньше. В окнах – ни проблеска, но фонарь, горящий над крыльцом, оставлял надежду, точно маяк – заблудившемуся кораблю. Решительно закинув ремешок сумки на плечо, я зашагала вверх по лестнице, Лекси тащится следом. Стук ее каблучков по каменным плитам звучит, как канонада, и лес замирает, прислушиваясь. И приглядываясь. Мне стало не по себе от этой мысли. Дом сразу же перестал быть чужим – мне захотелось спрятаться за его огромной дубовой дверью. Я забарабанила молоточком, прикрепленным у круглой ручки.
- Они дрыхнут и не откроют нам. Господи, только не ночевка в машине… - скулила Лекси за плечом. Дом молчал, словно оценивая, стоит нас впускать или нет. Я снова забарабанила – нервно, отчаянно – теперь уже уверенная, что в пансионе никого нет, и мы вынуждены будем тащиться по этому ужасному лесу обратно в незнакомый город. И тут дверь громко лязгнула и неторопливо отворилась. Надкрылечный фонарь осветил узкую фигуру – она вся поместилась в щель приоткрытой створки. Я ожидала увидеть пухлую миловидную даму с пушистым шлемом блондинистых волос – почему-то именно так я представляю хозяек пансионов по имени «мадам Белинда», «приятельниц» респектабельных полковников. В такое время суток ей полагалось быть сонной, завернутой в шотландскую шаль и держать в маленьких белых ручках круглый светильник. Но сегодняшняя ночь надежд не оправдывала. Женщина в дверном проеме оказалась высокой леди в строгом черном костюме, юбка отутюжена так, что краями можно хлеб нарезать. Выше – жакет с блестящими пуговицами, украшенный брошью в виде искусственной белой лилии: единственное светлое пятно. Очки в черной оправе, стекла бликуют и глаз не увидеть. Волосы идеально уложены в ракушку – тоже черные и блестящие, как у фарфоровой куклы.
- Доброй ночи, юные леди, - сказало бледное лицо. От избытка пудры оно казалось старее, чем есть в действительности. – Чем могу помочь?
Ужасно неловко – мы так увлеклись разглядыванием, что мадам Белинде пришлось самой заговорить.
- О, здравствуйте, - нервничая, я начинаю тараторить, - меня зовут Шэннон Галлахер, я вам звонила. Бронировала номер. Простите за такое позднее вторжение – мы заблудились…
Жердь в черном костюме отошла назад, открывая дверь шире и делая приглашающий жест рукой.
Внутри дом уютнее, чем снаружи. Обитые темным деревом стены украшены оленьими рогами и акварельными пейзажами. Стук каблуков Лекси увяз в темно-красном ковре, укрывшем паркет. В глубине коридора горел неяркий свет. Подруга, вцепившись мне в локоть, шептала на ухо:
- Она что, у двери всю ночь напролет нас ждала? Я даже звука шагов не слышала. Ну и видок…
Я строго шикнула. Не хватало еще, чтоб мадам Белинда услышала эти нелестные комментарии. Не хочу, чтоб мне подмешали уксусную кислоту в шампунь.
Коридор перетек в небольшую комнату, которую язык не поворачивался назвать вестибюлем – слишком уж по-домашнему выглядели два белых кресла у круглого столика, букет полевых цветов в пузатом кувшине и торшер над ними. Напротив – деревянная стойка, за ней – все, как полагается в отелях: круглые часы на стене, ячейки для писем и ряд крючков с номерными ключами. Мрачная дама прошла за конторку.
- Чаю? – лаконично спросила она все тем же официозным тоном. И появилась из-за стойки с блестящим подносом в руках.
- Да, мы бы хотели… - промямлила я, мечтая как бы быстрее получить ключ и завалиться спать. Но возражения были отметены решительным водружением подноса на столик. Чашки, окружившие запотевший прозрачный чайничек, так же решительно звякнули.
- С ромашкой! – объявила жердь. – Снимет усталость и улучшит сон.
Она принялась разливать чай, и мы сели в кресла.
- Ваш багаж? – дама пронзила меня бликом очков.
- Он в машине, мы сейчас за ним сходим.
- Не стоит беспокоиться, - ответила она, возвращаясь за стойку. И громко добавила куда-то в сторону:
- Мистер Дэш!
В глубине комнаты, там, где свет торшера не доставал до ночного мрака, послышались шаркающие шаги. Вскоре они принесли обладателя – высокого, косматого старика в мешковатой одежде, настолько старой, что ее изначальный цвет утратился. Разглядывая его, я вспомнила картинку в учебнике по истории освоения Америки, изображающую траппера. Ему только енотовой шапки не хватало.
Жердь громко дала распоряжения, разделяя слова:
- Нужно принести чемоданы из машины! – и указала на меня. Я протянула ключ:
- Они в багажнике. Но не стоит беспокоиться, мы ведь можем сами…
- Мисс Галлахер, это его работа, - отсекла дама. Мне оставалось только виновато улыбнуться, но старик остался равнодушен – и к грубости, и к вежливости. Взяв из моих рук ключ, он поковылял к парадной двери.
Я попыталась сгладить неловкость светской беседой:
- Полковник Хэмптон очень тепло отзывался о вас и вашем пансионе, миссис Барлоу. Вы с ним давно знакомы?
Дама выложила на стойку бланки.
- Миссис Барлоу в отъезде. Я – управляющая. Марджери Розенфелд.
- О! – только и осталось выдохнуть мне. Лекси прыснула. Ну ее лесом, эту вежливость, буду помалкивать. Схватив чашку с остывающим золотистым чаем, я сделала пару глотков. Терпкий вкус, отдающий лекарством. Паршиво.
- Будьте добры, документ, удостоверяющий личность. И вот, необходимо заполнить бланк. Стандартная форма.
Мы с Лекси радостно подскочили. Пока я рылась в сумке в поисках водительских прав, подруга принялась заполнять анкету. За спиной прошаркали – шаги стали тяжелее и медленней. «Не забыть сунуть ему чаевые» - подумала я.
- Много у вас постояльцев?
- У нас их в принципе не может быть много. Пансион не рассчитан на большое количество гостей. Кроме вас, занята одна комната. Завтра ждем еще постоялицу. Прошу. Одиннадцатый номер. Лестница справа.
Пока мы поднимались, Лекси бубнила:
- Ну, классика жанра: мотель посреди сосновой чащи, женщина в черном в роли управляющей, страшный старик с бородой, которому только топора в руках не хватает… Вот увидишь: в номерах у них железные кровати, решетки на окнах и распятие на стене.
- Чур, я первая в душ! – перебила я ее стенания и ускорила шаг. Но тут же отпрянула, едва не вскрикнув – из-за угла на лестницу вышел мистер Дэш. Я схватилась за перила, чтоб удержать равновесие. Он прохромал мимо, не удостоив нас взглядом. Я запоздало вспомнила о чаевых, и мысленно махнула рукой: догонять его? – нет, спасибо.
Лекси ошиблась в предсказаниях: номер не напоминал монастырскую келью. Он и номер не напоминал – уютная комната в светлых обоях, с яркими покрывалами на двух кроватях. Пара тумбочек, комод с зеркалом, маленький письменный стол у окна – словно специально рассчитаны на юных студенток. Даже Лекси осталась довольной.
Быстро приняв душ, я с наслаждением растянулась на кровати. Глаза сразу закрылись, я чувствовала, как выключается сознание. Убаюканная мурлыканьем подруги, доносящимся из ванной, я заснула, не дождавшись, пока она выйдет.
***
Утро перевернуло все с ног на голову. Во-первых, выяснилось, что «Уайт Лилис Гроув» - никакое не мрачное место, а очень даже чудесное. Потягиваясь на кровати и щурясь в рассветных лучах, я слушала гул леса, яростное чириканье неведомых птиц, шелест воды – это водопад? Или фонтан? Мучимая любопытством, я выбралась из-под одеяла и выглянула в окно. Тут меня и постигло удивление: пансион стоял не в окружении дикого леса, эта сторона дома выходила на красивый, ухоженный сад с яркими цветами – кажется, их называют глициниями, розовые кусты и клумбы с лилиями, разумеется. А фонтан заменяла механическая поливалка.
- Эй, Лекс! Подъем! Нас ждут великие дела!
Удивление номер два: подруга встала раньше меня. На застеленной кровати лежала записка: «Ушла осматривать окрестности». Это повергло меня в еще больший шок: те окрестности, которые лежали в пределах досягаемости, Лекси могла согласиться осмотреть только из окна машины. Неужели она ушла бродить по лесу? Впрочем, чего только не случится с девушкой таким вдохновляющим утром! Мне самой немедленно захотелось свершений и открытий.
Быстро натянув джинсы с майкой, я вышла в коридор, где меня накрыло потрясение номер три, а именно – аромат свежесваренного кофе. Густой, тягучий, коричный – все, как люблю! И я радостно поскакала вниз.
Что, черт возьми, происходит? В этом пансионе утро все преображает? Вчерашняя мисс Ужасный Вид и Сложное Имечко превратилась в премилую Марджи – домохозяйку, живущую по соседству: в белой блузке с камеей, подкалывающей ворот и в накрахмаленной юбке в красную клетку – точь-в-точь со станиц «Women’s Day» середины пятидесятых. Я даже засомневалась, она ли открыла нам дверь минувшей ночью?
- Доброе утро, мисс Галлахэр! – обратилась она с улыбкой. Я невольно улыбнулась в ответ:
- И вам, мисс Розенфелд.
Указав на раскрытые двери слева от лестницы, она добавила:
- Прошу в гостиную. Завтрак включен в стоимость проживания. Обеды мы не подаем, но в городе есть отличное недорогое кафе.
- Спасибо, прекрасно.
Я пошла на запах кофе, который привел меня в светлую комнату с верандой, выходящей на оранжерею, что я видела из окна комнаты. Справа от двери, на длинном столе расположилась огромная электрическая кофеварка, поднос с вафлями, вазочки с джемом и тарелка с тостами. Я попала из фильма ужасов в волшебную сказку. Вдоль стены уместилось несколько круглых столиков, за одним из них, отгородившись газетой, сидела женщина в очках, немыслимым образом державшихся на самом кончике носа. Черные волосы собраны в небрежный пучок, на ногах – ковбойские сапоги. Не удивлюсь, если на поясе брюк – пара пистолетов.
Возня за спиной отвлекла меня от разглядывания постоялицы. Оглянувшись, я увидела еще одну новоиспеченную соседку – в кресле у пустого камина сидело худющее существо с бледной кожей и блеклыми волосами, на вид ей можно было дать и двадцать пять и сорок – настолько стертым казалось ее лицо, абсолютно ничего не выражающее. Как маска венецианского карнавала. Она сидела, обхватив тонкими, птичьими лапками большую кофейную кружку, и смотрела невидящим взглядом на каминную решетку. Тем временем «техасский рейнджер» выглянул из-за газетного листа:
- Чудесное утро, не правда ли?
Я вежливо улыбнулась:
- Да, действительно.
- И кофе отличный! Присоединяйтесь, - она кивнула на соседний стул. Ну что ж, ничего не имею против компании. Не люблю есть в одиночестве, да и вообще, не шарахаюсь от людей, в отличие от Лекси, которая ненавидит случайные знакомства. Кстати, надо написать ей сообщение, чтоб поторопилась обратно. Мы сюда не видами наслаждаться приехали. Думая об этом, я налила себе кофе и положила на тарелку пару вафель – еще теплых и хрустящих.
- Ах, молодость! – воскликнула моя новая знакомая, когда я села напротив. – Можете себе позволить и вафли, и джем, и кофе со сливками. Я после тридцати на завтрак не видела ничего, кроме эспрессо и пересушенного тоста. Тэйлор Эмери, - представилась она и протянула мне руку. Я автоматически отозвалась:
- Шэннон Галлахэр.