Страница 5 из 132
- Ну, если мне не изменяет память, по части вранья у нас ты мастер, - не удержалась я от колкости. – А люблю я своего будущего мужа или нет, не твоего ума дело, Саша.
- Рита, послушай, тогда…- торопливо начал музыкант, однако, договорить про таинственное «тогда» не успел. Богдан вновь присоединился к нам, не переметнув заметить:
- О! Я гляжу вы уже раззнакомились?
В ответ мы вдвоем промычали что-то нечленораздельное, и сделали вид, что слишком увлечены напитками.
- Алекс, я верно понимаю, что ты сейчас свободен аки птица? – не унимался Богдан. Он озорно посмотрел на друга. Точно что-то задумал.
- Ты мне другие варианты работы хочешь предложить? Или есть что по делу?
- Давай с нами на море, а? Мы через два дня отчаливаем. Рита меня с семьей хочет познакомить, заодно и отдохнем. Можно даже в горы с палатками махнуть, как в юности! – с воодушевлением предложил Разумовский, приобнимая меня за плечи. – Костер, гитара, романтика… - продолжал соблазнять парень.
- Гитара, я так понимаю, на мне? – усмехнулся в ответ Марков.
- А как иначе? И с жильем проблем, я думаю, не будет. Разместимся как-нибудь.
- А что? Заманчивое предложение, - в глазах бывшего плескалось предвкушение. – Чем черт не шутит, может, и соглашусь.
«Что, в лесочке меня надеешься зажать? – вскипела во мне поздняя злоба. – Я уже не та несмышленая девчонка, Марков!»
- Милый, - проворковала Бодьке, - думаю, маме будет тяжело справиться с таким количеством гостей, - я подарила парню нежную улыбку и «преданно» заглянула в лицо, краем глаза отметив плотно сжатые губы бывшего.
Теперь вместо растерянности от неожиданной встречи с Марковым, мою душу одолевала глухая ярость. За то, что бросил и оставил какое-то недописьмо на прощание! За то, что обманул и предал! За то, что опять смеет вмешиваться в мою жизнь!
- Что-нибудь придумаем, - с энтузиазмом ответил Богдан. - Ладно, дружище, нам с Ритой уже пора, - Разумовский встал, протягивая руку для прощания, а я, быстро выпалив: «Приятно было познакомиться!» - едва не выбежала из ресторана.
Лучше уж дышать отравленным воздухом, чем провести лишнюю минуту рядом с бывшим.
***
Лекс устало откинулся на спинку стула и привычным жестом потер переносицу. В голове до сих пор не укладывались события сегодняшнего вечера.
«Как так?» - он до последнего не мог поверить, что девушка из его прошлого, та, которую ему довелось однажды бросить ради другой, более требовательной женщины, что не терпела конкуренции – ради славы, всего несколько минут назад сидела рядом, за одним столиком. Темные волосы, розовые, чуть припухлые губы, и глаза, словно море – рядом.
«Настоящие, живые, реальные!»
И голос – нежный, местами неуверенный, а иногда наоборот – решительный. И улыбка – искренняя, светлая, от которой он когда-то сходил с ума. Сколько она их подарила ему? Десятки? Сотни? Тысячи?
«Теперь она их дарит Разумовскому», - ехидно заметил внутренний голос, и Марков от души ударил кулаком по темному дереву столешницы.
Богдан Разумовский – бывший лучший друг, человек из другой жизни. Когда Лекс был совершенно иным. Когда он был Александром, Сашей или, как его называла мать, Сашенькой.
«Мать», - от этой мысли парню еще раз захотелось врезать по столу. Они с Разумовским знакомы с пелёнок, их мамы были давними подругами и после замужества начали дружить семьями. С детства парней растили по схожему шаблону, в котором главенствующими были три пункта: манеры, литература и музыка. А как иначе, если мать Маркова была доктором филологических наук, а Разумовская играла в симфоническом оркестре? Они обе мечтали воспитать достойных мужчин: образованных не только по части науки, но и искусства, что с годами становилось уникальным качеством.
Вот только мать Александра в своем пристрастии привить сыну порядочность и честность совсем позабыла о собственном благочестии. Когда Марков окончил седьмой класс и с воодушевлением ожидал ежегодной поездки на море, в которую, по традиции, они ездили вместе с семьей Разумовских, его правильная и принципиальная мать предала своего ребенка и мужа. Закрутив роман с каким-то молодым аспирантом, она попросту сбежала.
В тот год они с отцом не поехали на море, впрочем, как и последующее за ним…
Сначала он по-детски надеялся, что мама скоро вернется. Саша все также читал классиков и ходил в музыкальную школу, усердно учился и сдерживал свои внутренние порывы, когда кто-то его пытался задеть или обидеть, вспоминая наставительные слова: «Настоящий мужчина всегда может разрешить конфликт без применения силовых методов!». Он до последнего верил, что еще немного, и она скоро вернется, потреплет его по волосам как прежде и, устало улыбнувшись, поинтересуется: «Что нового, Сашенька?» А он с гордостью протянет ей ворох грамот за первые места, занятые в очередных межшкольных состязаниях, и красный диплом об окончании музыкальной школы по классу фортепиано.
Мечты рассеялись, словно облака под натиском холодного северного ветра. Девятый класс, выпускной, улыбки и поздравления, и она… Улыбчивая, счастливая и совершенно чужая. С огромным беременным животом и с ним – тем, ради которого оставила собственного ребенка, из-за когопредала любящего мужа, в угоду кому разрушила две невинные жизни.
Зачем приехала? Скучала? Вспомнила, что где-то у нее есть сын? Опомнилась и решила попросить прощения? Нет. Слишком гладко, слишком сладко, слишком просто и красиво!
- Мне нужен развод и квартира! – заявила эта чужачка его отцу. Они сидели в маленькой кухне их небольшой двухкомнатной хрущевки и ели торт, который преподнесли незваные гости в честь «праздника».
- Ира, но как же мы с Сашкой?! – непонимающе спросил Марков-старший.
- Переедете к твоим родителям, у них свой дом, поместитесь, - как бы между прочим заметила женщина, раздраженно передернув плечами.
- Нужно время… - начал отец, но Сашка его перебил: