Илья Муромец

Своего новгородского товарища – Добрыню Илья нигде не видел, зато быстро обратил внимание на одного новгородского исполина. Ростом он был почти как великан Святогор, а телом был на порядок крепче. Плечи огромны, грудь мощная. Борода у новгородца была короткая, а вот коса была огромной и начиналась чуть ли от самых ушей, казалось, если распустить её, то длинные волосы спадут на плечи и даже достанут до лопаток. В то время как у Добрыни были волосы короткие, длинными они становились только на затылке. К этому великану и подвёл Илью отец Иоанн. Протопоп поклонился, новгородец поклонился в ответ.

- Будь знаком, Илья, - молвил он, - воевода новгородских богатырей – сам Микула Селянинович.

- А ты кто будешь, мил человек? – пожал муромцу руку Микула.

- Это великий богатырь из Мурома, - отвечал за него протопоп Иоанн, - сын витязя из благодатной дружины Василий Буслаева, Илья Иванович.

- Вот как? – почесал бородку Микула, - и что же великого он сделал?

- Много чего. Соловья-разбойника, например, одолел, от всяких чудовищ русскую землю освободил.

- Ну, коли так, садись, - пригласил его Микула за стол под открытым небом, - оба садитесь.

Воевода словно намеренно сел напротив Ильи, налил ему в кружку вино, налил и себе.

- Пей, богатырь муромский. До дна, по-богатырски.

Вкруг стала уже собираться горстка гостей, которые до этого стоя о чём-то беседовали или были заняты своими делами. Илья, видя столько обращённых на него глаз, выпил залпом целую кружку неразбавленного вина.

- Добро! – молвил Микула, - я, честно сказать, не понимаю, что я тут делаю и зачем князь позвал меня с двумя сотнями богатырей. Не иначе как хочет покорность мою проверить. А ты вот сам сюда пришёл. Какая же нужда, Илья, тебя сюда привела?

- Хочу на службу заступить, в киевские богатыри. Чтобы не просто так сражаться против чудовищ, а с именем Бога.

- Вот как? – задумался Микула, - я сам не киевский, но слышал, что в киевское богатырство беру только греков и болгар. И бьются они не с чудовищами, а с хуторянами, которые не платят дань.

- По что обижаешь, Микула? – нахмурился протопоп Иоанн, - у нас тут забот хватает. На Киевской земле царит порядок, это у вас, на новгородской вотчине всякие Горынычи летают.

- Змей Горыныч не на нашей земле, - злился Микула, - его княжество ниже по реке Волге. Там стояла наша застава, но земля была ничейная. На Волге есть только вотчина боярина Вольги, и его земля владений Змея не касается.

- Зато сам Змей хорошо вас касается.

Микула яростно ударил кулаком по столу так, что кувшин с вином подпрыгнул на месте. Но, заметив напряжение собравшейся вокруг компании, воевода смягчился и дружелюбно улыбнулся.

- Ты вот что, «великий» богатырь, - обратился он к Илья, - не хочешь ли со мной силой помериться? Без побоев, без крови, приятельских способом, на руках.

И с этими словами Микула поставил огромную как весло правую руку локтем на стол. Илья сделал тоже самое, их ладони схватились.

- Владыка, подсоби, - обратился Микула к отцу Иоанну. Священник нехотя закрыл сверху ладонью их сцепленные пальцы, а затем отпустил, и началась борьба. Рука новгородского воеводы была очень широкой и на порядок длиннее, а потому рука его противника сразу стала клониться к столу, кисть выгнулась назад, и сопротивляться было совсем неудобно. И всё же Илья не сдавался, жал в ответ, пытался выкрутиться.

- Смотри, руку себе не сломай, муромец, - усмехнулся Микула. Компания вокруг тоже заулыбалась. Илья чувствовал боль уже не в мышцах, а в костях, рука его всё ближе была к поверхности стола. Пожалуй, другой на его месте при таком сопротивлении точно сломал бы себе руку, но муромец уже знал, что тело его обладает невероятной прочностью, а потому сделал резкий рывок и смог-таки перебороть могучую руку. Теперь все присутствующие застыли в оцепенении и вытаращили глаза, очевидно, такого новгородцы, хорошо знающие своего богатыря, ещё никогда не видели. Борющиеся руки снова достигли того положения, в каком были в начале, и на какое-то мгновение рука Микулы даже стала клониться к столу. Теперь вокруг уже затихли все разговоры, в воздухе повисло напряжение. Воевода напрягся всем телом, покраснел, выпучил глаза и надавил с новой силой, превозмогая боль. Теперь рука Ильи ещё стремительнее клонилась к столу и очень скоро достигла его поверхности.

- Неплохо, - тяжело выдохнул новгородский богатырь, - упрямый ты хлопец. Но рукой своей ещё дней пять не сможешь поднять ни копья, ни щита, ни даже кружки.

Илья в ответ лишь через боль улыбнулся, взял больной рукой ручку кувшина и всем на диво налил себе вина. Тут новгородцы уже в голос заликовали и захлопали в ладоши.

- Не балуй, Микула, - послышался поблизости незнакомый мужской голос, - ты мне всех гостей так переломаешь!

Илья обернулся на голос и на мгновение подумал, что обознался, поскольку увидел муромского князя Глеба. Но при втором взгляде стало ясно, что этот немного старше, нос у него чуть тоньше, а челюсть чуть шире. По внешнему сходству можно было подумать, что это родной старший брат Глеба – Борис. Больше всего отличий от младшего брата у него было в причёске – волосы короткие и не такие кудрявые, а также одет слишком богато. Глеб одевался просто и удобно, у этого же зелёный камзол был расшит золотом, на теле было множество украшений. На шее серебренная цепь с крестом, на руках – браслеты, на камзоле – брошь серебренная и брошь золотая, на пальцах перстни: один с печаткой и три с драгоценными камнями, в ухе – золотое кольцо, за поясом кинжал в ножнах из слоновой кости. Борис стремительно приближался к Микуле. Воевода поднялся навстречу к нему, и они крепко обнялись, а князь даже поцеловал его в щёку.

- А витязь хорош, - кивнул он на Илью, который не сводил с него пристальный взгляд, - кто таков? Из Киева, из Новгорода?