Страница 86 из 115
– Я, может, и стерва, Андрюша, да только стыда такого сроду не питала. Если тебе есть чем крыть, то ты скажи. А коли нечем, так реши вопрос, как настоящий мужик решает. Вон бывшая твоя умеет решать! Молодец! У нее учись! А твоя нынешняя баба пока свои бабские вопросы порешает. Бывай, муженек. Счастливо оставаться! Как говорится, до новых волнующих встреч!
С этими словами Анна вышла, громко хлопнув дверью. В доме стало тихо. Пашка лежал с закрытыми глазами и старался не дышать. Папа ходил по дому, скрипя половицами, громко сопел и хрустел костяшками.
– Спишь, что ли? – спросил он, когда немного успокоился.
– Нет, – робко ответил Пашка и приоткрыл глаза.
Папа сидел на табуретке, опершись большими ладонями в колени, и смотрел на него.
– А тетя на меня обиделась, да?
– Нет. Не на тебя. Не бери в голову.
– А на кого?
– На меня.
– А что ты сделал?
– Мать твою однажды повстречал.
– А это плохо?
Андрей посмотрел на сына, хмыкнул и даже слегка улыбнулся.
– Для тебя так точно не плохо. Вон, какой получился! Че ты так рано проснулся-то?
– Тетя разбудила. Громко разговаривала.
Андрей понимающе кивнул.
– А как ее зовут?
– Аня.
– Она твоя жена?
– Да, жена.
– А она вернется?
– Слушай, че ты такой любопытный-то? Я таким не был. Ты молчать-то умеешь вообще?
– Умею.
– Так молчи, елки-палки. Спи вообще! Рано еще.
Андрей вышел, а Пашка перевернулся на другой бок и попробовал уснуть. Но сон не шел. Тогда он спрыгнул с кровати и подошел к окну. Солнце едва поднялось над горизонтом и по широкой реке искрили его разноцветные отблески. Пашка даже ахнул от восторга. Он никогда раньше не видел столько воды!
Вернулся папа, и Пашка тут же задал очередной вопрос.
– А у тебя собака есть?
– Есть. Три.
– Ого! А они кусаются?
– Если разозлить, то кусаются.
– А меня покусают?
Андрей вдруг обратил внимание на то, что его сын говорит с той же интонаций, что и медвежонок Умка из старого советского мультфильма. Сходство было настолько очевидным и забавным, что суровый промысловик не сдержался, улыбнулся.
– Ты есть-то хочешь, Умка?
Пашка кивнул и мужчина вышел. Через пять минут мальчик уже вовсю уминал краюху ароматного хлеба, запивая прохладным молоком из эмалированной кружки. Его отец сидел напротив и внимательно наблюдал. От этого Пашка чувствовал себя слегка неловко, но завтрак был настолько вкусным, что оторваться от него было невозможно.
День первый
Андрей снова принялся возиться с понягой. Укладывал какие-то вещи, вязал узлы. Пашка с интересом наблюдал за отцом и старался понять, как эта штука работает и для чего она вообще нужна. Ему нравилось, что диковинный предмет сделан из деревяшек. Он раньше никогда таких не видел. А папа все суетился, выходил из дому, возвращался, принося с улицы еще более интересные вещи. Один только нож чего стоил! Огромный, с зазубринами на лезвии, в кожаных ножнах. Он был таким блестящим, что в его металле все отражалось, как в зеркале.
Затем папа взялся распаковывать сумки с его вещами. Он просто вывалил все их содержимое на кровать и стал откладывать в сторону куртку, штаны, зимние ботинки и шапки. Спросил, есть ли у Пашки резиновые сапоги, а получив отрицательный ответ, вздохнул и смешно цыкнул языком.
– Ты в лесу-то хоть раз бывал, Умка?
– Бывал, – сказал Пашка и хихикнул. Ему показалось забавным само слово «бывал». Раньше он всегда говорил «был». А «бывал» – ни разу. Смешное слово.
– В тайге?
– Не знаю, – пожал плечами Пашка, – может, и в тайге. Мы с бабушкой один раз по грибы ходили. Грибы в тайге растут?
– Растут… – пробормотал Андрей, пакуя теплые детские вещи в небольшой рюкзак. Ему он достался от тестя. Детский рюкзак. Брезентовый. Думал, что уже никогда не сгодится, а тут вон как жизнь обернулась. Когда вещи были упакованы, он прикинул вес на руку и поморщился. Видать, тяжеловата ноша для мальца. Если не потянет, придется часть выбросить.