Страница 85 из 115
Он закивал.
– Солнечная, пять. Там моя бабушка живет. Только она уже умерла.
– А мать твоя, где живет? Знаешь?
На этот раз Пашка отрицательно покачал головой.
– Мама с нами не живет.
– Так ты с бабушкой жил, что ли?
– Да. С бабушкой Таней.
– Вот сука, – процедил Ненужный.
– Ругаться нехорошо.
Андрей помял густую бороду, вздохнул и встал. Пашка последовал за ним. Ростом он был ему чуть выше пояса и глядел снизу вверх.
– Ты такой большой, – мальчик улыбнулся, – и с бородой. А она сама выросла?
– Сама.
– А у меня тоже вырастет?
Ненужный не ответил. Вместо этого просто потрепал мальчишку по волосам и собрал в пакеты рассыпанные вещи.
– Идем, подкидыш.
Пашка без разговоров последовал в дом. От слез на щеках не осталось даже следа.
Анна строчила на швейной машинке и делала вид, будто не замечает вошедших. Андрей бросил пакеты у порога и помог мальчишке разуться. Тот поздоровался, робко прошел в дом, уселся на табуретке.
Ненужный сел на кровать. Анна продолжала строчить.
– Это бывшая моя, – сам не узнавая собственного голоса, сказал Андрей.
Жена молчала.
– У нее сын от меня. Я не знал.
– Мои поздравления, – с наигранной радостью воскликнула та, не отрываясь от дела.
– Ты хоть внимание-то обрати! Человек к нам в дом пришел!
– Ой, простите! – всплеснула ладонями Анна и обернулась, растягиваясь в искусственной улыбке. – Что же это я! Счастье-то какое! Теперь у нас хоть семья-то на семью станет похожа! Да, муж? Мама, папа и сын! Вот здорово-то! Никогда не знаешь, откуда столько счастья привалит. А тут на тебе! И главное – бесплатно!
Пашка хихикнул. Ему показалось забавным поведение незнакомой тети. Она смешно качала головой и жестикулировала. Папу, видимо, ее поведение нисколько не веселило, и Пашка, на всякий случай, перестал улыбаться.
– Не язви. Самому тошно.
Но Анна не унималась.
– А похож-то как! Ну, весь в отца! И глазки-то карие, и даже волосинки – все одна в одну! Ну, не прелесть ли? Ни у кого же сомнений даже не будет. Точно сын! Верно, муж? То-то все в селе обрадуются! Зауважают! Шутка ли? Ненужный отцом стал! Не нагулял, не наблудил, все честь по чести – нарожал! Молодец!
– Да что ты цирк-то устраиваешь?! – рявкнул папа, и Пашке снова захотелось плакать. А еще больше – захотелось домой, к бабушке. – Я виноват, что ли? Мальцу седьмой год! До тебя это было! Она не говорила, что брюхатая. А потом сама в Москву улетела. Ты же знаешь все! Какого лешего душу коробишь?
Анна встала из-за швейной машины, обула галоши и вышла из дому. Андрей долго сидел, не говоря ни слова. Пашка тоже молчал. Он боялся, что папа будет и на него кричать. А еще ему было интересно, как работает та машинка, которой тарахтела тетя. Пашка уже даже хотел подойти поближе, чтобы рассмотреть механизм, но папа встал с кровати, подошел к навесному шкафчику, достал бутылку, стакан и налил в него водку. Выпил, не закусывая. Снова налил и снова выпил. Затем вернулся к кровати, лег, отвернулся к стене и замер.
Пашка сидел, не зная, что ему делать дальше. Тетя не возвращалась. Папа начинал храпеть. На тумбочке тихо тикали часы. Он тихонечко встал с табуретки и, скрипя половицами, прокрался к швейной машине. Снаружи послышались шаги. Пашка вздрогнул и пулей метнулся обратно к табуретке.
Вернулась смешная тетя. Разулась и, не обращая внимания ни на Пашку, ни на папу, ушла в другую комнату. Скрипнула кровать. Шорохи в доме полностью стихли. Пашка остался в одиночестве. Он походил по комнате, рассматривая разные диковинные вещички, пару раз зевнул и прилег рядом с папой на краешек высокой кровати. Хотелось есть, но ничего съедобного на столе не нашел, а будить грозного папу было страшно. Так и уснул одетым, прислонившись к широкой отцовской спине. А утром проснулся от того, что папа снова ругался с тетей.
Она суетилась, бегала из комнаты в комнату и собирала вещи.
– Ты че творишь-то? Ты че творишь?! – возмущался Ненужный, – Енисей не сегодня-завтра встанет! Зимовья пустые! Если в сезон не выйду – с голоду издохнем к едреней фене!
– Так ты поезжай, Андрюша! Поезжай! Снаряжай зимовья-то!
– Че ты дуру-то строишь? Как я поеду? Куда я его дену теперь? С собой брать, что ли?
– Ну, тут уж не знаю. Ты же у нас глава семейства! Большого семейства! Решай! Ответственность-то большая. Может, и решишь чего. Да? А у меня вот своих забот полно. Мать третий месяц пишет, что больная, а я все никак не проведаю. Что ж я, чужая ей, что ли? Семья ведь! Вот у тебя семья – дети. А у меня – мать. Обождет твой Енисей. Выйдешь в сентябре, как все нормальные люди. Займешь у Лихачевых еще одну лодку, нагрузишь и одним махом все вывезешь. Не переломишься. Только до сентября реши, куда семейство свое пристроить, а то не ровен час по миру пойдем, пока ты там, в лесу, прохлаждаться будешь.