Страница 37 из 115
Не покидай меня!
Мне бесконечно жутко,
Мне так мучительно,
Так страшно без тебя!..
Она бросилась в омут, но не утонула. Лишь только коснулась воды, как тут же обратилась в голубицу и взлетела под купол театра.
– Стоп-стоп-стоп! – на сцену выбежала мадам Брикс. Она размахивала руками, выражая негодование. – Это никуда не годится! Джульетта! Соберись. Нам не нужна мыльная опера! Больше дела, меньше слёз. Ты должна сыграть перерождение. Твоя героиня проходит сквозь коллапс к духовному воскрешению.
В саду, у открытого края шатра, пролаял пудель, его поддержал второй и третий. Дрессировщик поднял полог и заглянул внутрь, что-то спросил у оркестрантов… кажется, попросил прикурить. Мадам Брикс побагровела и предупредила, что если ей будут мешать, она изжарит "этих безобразных собак" на открытом огне. "И тебя вместе с ними, Леопольдо! – это дрессировщику. – Скормлю львам!" "Но у нас нет львов, мадам!" – возражает дрессировщик. "Тогда шакалам! – вопит Брикс. – Сожру сама, наконец!"
Подняв голову кверху, и приложив ладони к губам, мадам скомандовала:
– Следи за светом, Луис! Ты всё время опаздываешь! Луч бродит, как… как бык на дорогу! Что с тобой? Ты плохо спал?
Пятно света запрыгало по сцене, давая понять, что осветитель будет стараться.
Поняв, что центральная сцена безнадёжно испорчена, Брикс объявила перерыв и отправилась в свою гримёрную.
Кроме прочего, мадам Брикс имела привычку беседовать вслух с приятными собеседниками. Из всех возможных собеседников (вернее собеседниц) самой приятной была она сама.
– Что за бездарность? Она думает, что слезами теперь можно кого-нибудь растрогать! Глупышка!
В дверь осторожно постучали и в гримёрную проскользнул самый главный лакей.
– А, Теодор… это ты, – Брикс подала руку для поцелуя, дворецкий пожал её.
– Вы обдумали моё предложение, мадам? Каков будет ваш ответ?
– Ах, что тут думать, Теодор! – с чувством. – Ты всего лишь лакей, а она… она моя единственная дочь!
"К тому же ты напыщенный индюк, – подумала мадам Брикс. – Водить такого за нос – особое удовольствие".
– Никак нет! – ответил Теодор. – Я старший лакей с приданым! Нынче я получаю две тысячи рублей. Ожидаю прибавки. Это немалая сумма. К тому же…
К двери, с её внешней стороны, приник волшебник Щепкин и, не дыша, подслушивал. "Магия магией, – считал он, – а шпионаж ещё никто не отменял".
Мадам Брикс, зевая, слушала старшего лакея. "Отдать за такого дочь? Хм… это было бы глупо. – Мадам пробежала взглядом от макушки до туфлей дворецкого. – А вообще-то он не плох… имеет место и две тысячи дохода… что если взять его самой? Составить бедолаге счастье. Забросить, наконец, театр, осесть в деревне, подле графа. – Мысль понравилась. – Устраивать балы и вечеринки, завести будуар с музыкантами".
– Так что вы скажете, мадам? – спросил Теодор. – Когда играем свадьбу?
– Мне нужно поразмыслить, Теодор. – "Как бы так отказать болвану, чтоб натолкнуть его на правильную мысль?" – Джульетта слишком молода для вас. Она не справится с хозяйством. Вам нужна женщина постарше и поопытнее. Такая как я.
– Э-э… – протянул дворецкий и выпрямился во весь рост. – Вот как? – мысль его ошеломила. – Не думаю, мадам. Не думаю, что женщины постарше вообще кому-либо нужны!
– Нахал! – оскорбилась Брикс. – Надутая скотина! Вон отсюда! Немедленно покиньте помещенье!
Щепкин улыбнулся и потёр ладони: "Скандальчик намечается! Это замечательно! Нет ничего пикантнее добротной скандальези!" В этот момент мартышка запрыгнула на спину мага и хлопнула лапкой по чалме. Чтобы избавиться от назойливого животного, старику пришлось извернуться и поддать коленом – мартышка побежала по коридору, жалобно повизгивая. Чтобы не выдавать себя, Щепкин побежал в другом направлении.
В своей каморке он обнаружил Лукаса-Луку. Парень был убит горем… или раздавлен счастьем – когда влюблён, все чувства перемешаны и смяты.
– Дядя! Что ты натворил! – этой фразой ученик встретил Щепкина.
"Хм… Дядя! Что ты натворил! – хорошее начало для второго акта. Нужно будет записать".
– О чём ты, Лукас?
– Я в неё влюбился! Я без ума от Джульетты! Я не могу без неё жить.
– Так быстро? – Старик покачал головой и подумал, что не прошло и дня, и вот уже простая босоногая "ничего особого" девица, стала смыслом жизни. – Когда успел?