Страница 111 из 115
Рун не видел и не слышал его. Лекарь провёл по лицу рукой, будто смахнул невидимую паутину, потянулся к двери, шагнул за порог – Эмиль успел заметить скромную комнатку, где Рун принимал хворых, и кого-то, распростёртого на столе. Кого-то со светлыми, поблескивающими рыжинкой волосами.
Эмиль было бросился следом, но дверь перед носом захлопнулась. Он колотил руками, ногами, та будто вросла в стену. Эмиль окинул взглядом дворик – рядом светилась ещё одна щёлка – новая дверь. Со всей дури он налетел на препятствие, упал, колени больно ударились о гальку.
– Можешь встать?
В голосе Лив тревога. Эмиль глотает немую злость – не надо его жалеть! Стиснув зубы поднимается, сердце колотится, чуть не выпрыгивает из груди. Он задыхается, но нельзя показывать слабость, и Эмиль выпрямляет спину, чтобы Лив видела – он сильный парень, обойдётся без мамочки. Да и какая из Лив мамочка – девчонке четырнадцать. Всего на год старше Эмиля.
Кажется, Лив поверила. Улыбается, становится на цыпочки, треплет Эмиля по волосам. По затылку бегут мурашки. Сердце заходится ещё больше. Он снова беспомощен. Но уже не от болезни. У Лив тёплые тёмные глаза и очень белая – до синевы кожа. Он бы часами смотрел, как бьётся жилка на длинной шее, как Лив хмурится, сводит брови, или как зажигаются улыбкой сначала глаза, потом губы, и мечтал, что когда-нибудь осмелится на поцелуй. Но Эмиль гонит глупые мысли прочь. Это тоже слабость. А он хочет быть для Лив сильным.
Он приказывает сердцу молчать, осторожно берёт Лив за руку. Что ещё надо? У него есть друг.
– Погоди, мы не закончили! – Лив опускается на гальку и в сотый раз принимается соединять колёсики, трубочки и пластинки.
Работа не клеится. Эмиль плохо себя чувствует, ему беспокойно, Лив возится с механизмом одна.
– Эмиль, когда мы пойдём в Город? – спрашивает девочка, не отрывая взгляда от механизма.
– Так спешишь сгореть заживо? – Эмиль не настроен это обсуждать сейчас.
Лив не слышит колкого ответа, её лицо светится победой.
– Получилось!
Комок размером с ладошку Лив бьётся и трепещет в её руках. Пластины соединяются так, что не видно ни стыков, ни колесиков внутри, обрастают красно-синей сеткой живых веточек.
Восторг и горечь смешиваются воедино – Лив собрала что-то неимоверное и первый раз сделала это сама. Эмиль ей больше не нужен.
Когтистая лапа сдавливает горло, Эмиль не может дышать. И притворяться. Даже ради Лив. Мир блекнет и стремительно летит в пропасть.
Будто сквозь дрёму Эмиль чувствует, как его хватают под руки, куда-то тащат. Он лежит на твёрдом. Туман редеет, он видит знакомые венчики трав на потолочных балках, потом лицо Руна.
– Держись, парень!
Рун льёт в рот Эмилю горькую отраву, всё внутри немеет. Он не чувствует тела. Становится страшно. Эмиль кричит, хочет вырваться на волю.
Эмиль очнулся от собственного крика. Он лежал на пороге, рубаха пропиталась потом и облепила тело, со лба упали крупные капли. Эмиль тяжело поднялся, дверь резко захлопнулась.
Сердце как ни в чём не бывало сидел на ступеньках, смотрел в сторону.
– Почему Руна забрал Город? За ним пришли вскоре после...
– После того, как спас тебя, хочешь сказать? – охотно отозвался двойник, – Рун сделал то, что и положено лекарю – вживил второе сердце в твоё умирающее тело. Но до сих пор не уверен, что поступил правильно.
– Почему? – Эмиль с отвращением услышал, как дрожит его голос.
– Тебе решать.
***
Растерянность Эмиля потонула в выкриках. Из боковой улочки выпорхнула пёстрая шумная компания. Мужчины улюлюкали, хлопали в ладоши, а впереди, приплясывая в такт, шла девушка с красной лентой в смоляных волосах. Аста! Эмиль потянулся за ними, и вот он сам в толпе: звонко хлопает, что-то выкрикивает, только бы Аста не остановила танец.
Краем глаза Эмиль заметил беспокойный взгляд Сердца. Зануда, пусть оставит его в покое! Внезапно прибавилось сил, будто и не сочтены были его часы, отмеряемые скупыми ударами в грудине.
Компания потянулась по улочке вверх, петляя меж белых домиков-сот. Эмиль с удивлением узнал вывеску – «Перепутье». Трактир Арка? Дверь приветливо распахнулась, толпа стиснула Эмиля и потащила внутрь.
Тёплые ладони закрывают глаза. Эмиль замирает с инструментом в руках. Он рад и не рад одновременно. Он скучает каждую минуту, когда Лив нет рядом. А они не виделись со вчерашнего вечера. Но Эмиль должен закончить работу к сроку. Новые жернова почти готовы, мельник будет доволен.
Город не скупится на подарки – скоро Эмиль соберёт мельницу, для которой не нужны ни вода, ни ветер.
Эмиль опускает инструмент, вытирает руки в каменной крошке о фартук, неожиданно разворачивается, хватает Лив в охапку, чмокает в щёку. Лив хохочет. Глаза зажигаются радостью и необыкновенным теплом. Эмилю хорошо и уютно.