Феномен

   Он вернулся в приемную.

   - Он здесь? - Максимов сделал упор на первое слово, и Оксана сразу поняла о ком он.

   Она кивнула и жестом руки пригласила войти.

   Бузунов стоял у большого Т-образного дубового стола еще дореволюционного производства с остроконечными углами и массивной столешницей, напоминающей гранитную плиту. На стене за спиной висел дежурный портрет президента, на который Бузунов, стоя полубоком, слегка поглядывал, как бы получая одобрение каждому своему действию. Новый директор говорил по служебному телефону. На столе лежала кипа документов. Бузунов перекладывал один листик за другим и диктовал в своей властной манере кому-то на другом конце провода, что и как он должен делать. Увидев Максимова, он сделал жест двумя пальцами, указав на стул.

   Максимов старался идти на цыпочках по чистому ковру, чтобы вымокшие кроссовки не скрипели. Это ему почти удалось.

   Бузунов закончил разговор и устроился в директорском кожаном кресле с высокой спинкой.

   - До сих пор дерьмо твое разгребаю, - он поднял кипу бумаг со стола и отпустил.

   Она грохнулась, как бомба с неба, выплескивая в воздух мелкие пылинки. Вибрация дубовых ножек добралась до пяток Максимова и спиралью поднялась по телу.

   Бузунов оценил его сверху вниз, прищурившись.

   - Слышал, ты бухаешь. Теперь вижу.

   - Это не то, что ты, - Максимов запнулся. - Вы подумали.

   - Ничего. Можно и на ты. Как раньше.

   Кипящая кастрюля информации внутри него, с которой Максимов мчался из Подмосковья, перестала пузыриться и охладела, стала совсем не важной, вторичной.

   - Хорошо, что ты не стал откладывать этот разговор, - Бузунов вытащил из стола несколько папок, скреплённых жгутом. Сверху приклеена бумажка с его фамилией. - Ты же понимаешь, что я не оставлю без внимания то, что ты сделал. Пусть Певчий говорит все что захочет, мы то с тобой знаем, чья это была идея.

   Максимов оторопел.

   - Не хочу вдаваться в причины. Скандалы мне сейчас не нужны, - Бузунов погрозил Максимову пальцем. - Так что эту папку я убираю в архив и забываю о ней. Ты работаешь дальше, вида не подаешь. Через полгода, когда все уляжется, переводишься по собственному желанию в СК или Прокуратуру. Я тебе все устрою.

   Максимов ощущал себя нашкодившим мальчишкой на приеме директора школы.

   - Я понял.

   - Сейчас возьмешь отпуск недели на три. Долгину всю информацию передашь. Он напрямую будет отчитываться мне пока Круглов не выйдет с больничного. А ты отдохни, приведи себя в порядок. Семейные дела утряси.

   Он еще смеет говорить о семье? Семье, разрушению которой лично способствовал.

   Бузунов кивнул, как если бы попрощался и принялся подписывать служебные документы.

   И вроде нельзя Максимову уже сидеть. Пора уходить. Ноги и тело зашевелились. Он поднялся с неудобного стула, расправил плечи. Все закончилось неожиданно быстро, и даже лучше чем можно было представить. Певчий спас его и он навечно ему благодарен. Максимов мог бы просто передать всю информацию о Матлакове Долгину, пусть зарабатывает звездочки, заслужил. Затем взять отпуск, уехать в Лаг-Вегас, ночами напролет играть в покер, забыться в пьянящем дурмане ослепительных огней города-праздника. И все бы хорошо, да только снова забурлила внутри него кипящая болотистая жижа из погреба Матлакова, отрубленные головы невинных отца и сына рвались на поверхность.

   Максимов присел обратно на стул.

   - Вообще-то я пришел сказать, что обнаружил труп Мариса Болодиса и его сына. Матлаков расчленил их и спрятал на своей даче, чтобы подставить.

   Уши Бузунова напряглись, как у кролика, рука замерла, выведя только половину подписи на очередном документе.

   - Матлаков загримировался в Болодиса и имитировал вылет в Ригу. На борт самолета он так и не поднимался. Он провел всех вокруг пальца, а мы сами дали ему то, что он хотел. Он организатор терактов на обоих самолетах.

   Бузунов встал и обошел стол, присел на угол напротив Максимова.

   - Мои люди выяснили это сразу. Нашли видеозапись из кафе в Питере, где Матлаков встречался с Лукасом Левандовским. Его уже прижали, он ничего не отрицал.

   - Он уже в СИЗО?

   Бузунов поджал губы и слегка простукал больное колено.

   - Матлакова теперь курирует Минобороны. Мы туда не лезем.

   - То есть он не задержан, а продолжает руководить проектом изучения осколка?

   Бузунов кивнул.

   - Но по его вине погибли люди, сотни заражены и потенциальные трупы. Ущерба на бог знает сколько. Он же головы людям отрезал.

   Бузунов ухмыльнулся, как отец, объясняющий сыну происхождение детей.

   - Тебе нужно глубже взглянуть. Если бы не инцидент с самолетами, разве бы мы узнали об осколке? Матлаков же десятилетиями пытался доказать его существование и где он оказался?

   Максимов беззвучно проговорил:

   - В психушке.

   - Его бы никто не стал слушать, даже если бы он принес осколок на порог Управления. Он же никто - маленький человек без репутации и с диагнозом психа. Где таким место в жизни? Их никто не слушает, на них плюют. Он был вынужден сделать такой выбор. Да погибли люди, это ужасно и он понесет свою ответственность, но только тогда, когда минобороны получит от него все необходимые знания. И никто кроме него не знает столько об этом осколке. И заметь он мог бы продать осколок зарубеж, но этого не сделал. Матлаков хоть и сукин сын, но он наш сукин сын