Феномен

   Бузунов, не притрагиваясь, придавливал Максимова к полу, связывал язык и лишал воздуха.

   - Но так же нельзя. Он убийца.

   - Ты что живешь в идеальном мире? Не понимаешь, что происходит? Мы на пороге третьей мировой войны. Уже сейчас американцы разрабатывают новое оружие вирусного характера, которое распространяется незаметно и камуфлируется в обычный кашель, пока человек не начинает кашлять своими кишками. Китайцы уже продвинулись в разработке точечного сейсмического оружия. Разрушительное землетрясение в центре Москвы, как тебе такая перспектива?

   - Они не решаться пока есть ядерный паритет.

   Бузунов хмыкнул.

   - Ядерное оружие такая же защита, как и беспомощность. Никто не решиться его применить, потому что уничтожение будет взаимным. Будущие войны, - Бузунов воткнул ручку в папку с досье Максимова. - Выиграет тот кто сможет атаковать скрытно и эффективно, не оставляя следов, - Бузунов подбежал, к окну, словно и не хромал никогда. - Там наши враги, не здесь, сидят и мечтают нас уничтожить. И у нас есть теперь шанс выиграть эту гонку. Представить миру невиданное доселе оружие. Это шанс защитить нашу землю, наших граждан, тебя и меня, наши семьи. Только об этом ты должен думать. Вернер Фон Браун, прежде чем стать отцом американской космонавтики был фашистом, изобретал новые и новые вооружения, от которых гибли миллионы русских, евреев, американцев. Да, возможно, его следовало за это повесить. Но американцы поступили умнее, они предложили сотрудничество, воспользовались его знаниями и гляди, куда их это привело. В этой войне мы тоже должны поступить умно.

   Максимов кивал. Что еще ему оставалось?

   - Певчий знал об этом?

   Бузунов, прихрамывая, вернулся к столу, словно с фронта вернулся.

   - Я доложил ему сразу же по его приезду из аэропорта.

   Максимова пронзил острый озноб.

   - Я понимаю, почему ты принимаешь все близко. Это несправедливо. Но не мы придумали этот мир. Наша задача в нем выжить.

   - Я был сегодня в больнице. Врачи не знают, что делать с зараженными. Они там просто умирают.

   - Сделаем все возможное. Лучшие врачи, лучший уход, компенсации родственникам. Это я гарантирую. А теперь иди, у меня дела.

   Максимов поднялся со стула. В мышцах поселилась невероятная слабость, как если бы он весил в трижды больше себя. Бузунов невидимыми клыками выпил его энергию до дна.

   Он окрикнул Максимова уже на пороге:

   - Володь, только давай без глупостей и самодеятельности. Ты уже потерял семью, не потеряй еще и свободу.

   Максимов очнулся, когда брел по улице. Прохожие с пренебрежением косились на него. В их глазах он был очередным опустившимся бомжем, грязным, небритым, с неприятным запахом перегара. Для непосвященного он мог быть бывшим инженером, врачом или библиотекарем, да просто хорошим человеком, чистым и светлым в душе, которого постигло несчастье в жизни. Если внешность и бывает обманчива, то только не с ним. Внутри Максимова накопилось столько грязи, смрада и лжи, что ему самому стало противно находиться в своем теле.

   Он говорил сам с собой. Спорил с Бузуновым, высказывал то, что не решился в кабинете. Умолял жену простить его. Объяснял детям, почему мама больше не хочет видеть его.

   На светофоре загорелся зеленый человечек. Ноги его попеременно моргали, создавая иллюзию движения. Специальный динамик запищал, подавая сигнал незрячим. Максимов стоял у края бордюра и смотрел под ноги, ощущая себя тем самым человечком. Бездушным, не выполняющим никаких полезных функций в этой жизни.

   Он вспомнил фотографии погибших. Женщина в приступе психоза задушила своих детей; единственный кормилец в многодетной семье, вернувшийся с заработков, включил газовые конфорки, когда семья спала, пожар унес жизни десяти человек. Здоровые женщины и мужчины сошли с ума и навечно обречены блудить в собственных фантазиях, мечтая только о смерти. Их будут окружать белые халаты, тыкать бесконечными иголками. Ответ будет знать горстка людей, ослепленная тщеславием, жаждой власти и конспирологической паранойей. Они назовут это необходимой жертвой. Под предлогом спасения нации без зазрения совести размножать эту заразу на весь мир. Ничто не помешает им, ослепленным страхом и невежеством подвергнуть мучениям еще миллионы невинных людей.

   Он сделал шаг, чтобы ступить на проезжую часть. В голове что-то щелкнуло. Как если бы он стоял на перекрестке жизни и в первый раз смог осознать возможность сделать выбор. Продолжить начатый путь в ограждении высоких заборов, погрузиться в пучину лжи с головой и сгинуть, или пойти против течения, сделать так, как подсказывает разум и чувство справедливости. Сделать то, о чем боялся думать всю жизнь. От этой мысли, впервые поразившей его так ясно, как удар током, ему стало страшно. Нет, он не боялся последствий. Он боялся, что если не решится, мысль эту уже нельзя будет забыть. Она будет отравлять разум, как раковая опухоль, пока он сам не начнет молить о смерти.

   - Не стой на дороге, бичара, - парнишка лет пятнадцати обошел его, толкнув в плечо.

   Максимов убрал ногу на тротуар и заряженным шагом направился назад.

   ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

   ***

   Артур повернул дверную ручку. Палата заперта снаружи.

   - Эй, есть кто? Я хочу поговорить с доктором, - он стукнул кулаком по двери, а потом еще добавил ногой.

   Если они думают, что это сойдет им с рук то сильно ошибаются. Когда он выйдет отсюда, то устроит такой разнос, что мало не покажется. Вся страна узнает, как эти совковые прихвостни-врачи обращаются с пострадавшими в авиакатастрофе. Молчать он не будет. Не на того напали.