Страница 219 из 299
Тем временем Луций ворвался в пролом, за которым живой стеной стояли защитники крепости. С их заднего ряда в римлян полетели камни и стрелы, а пехота бросилась в контратаку – началась мясорубка. Здоровый, коренастый воин, разбрасывая легионеров по сторонам, устремился к генералу. Он мчал, словно разъяренный бык, сметая все на своем пути. Один из гвардейцев преградил ему дорогу за пять шагов до Луция, но нумидиец с размаху пронзил его копьем и тут же перескочил через тело. В его ушах блестели золотые серьги, бусы разноцветными змеями обматывали шею в несколько слоев, камни переливались на ярком солнце. Луций тяжело дышал в ожидании, смотря на врага исподлобья, от напряжения по его щеке лился пот. Нумидиец с громким криком бросился вперед с занесенным над головой копьем, с наконечника которого стекала кровь. Генерал уклонился и тут же сделал выпад мечом в сторону противника. Нумидиец закашлял и медленно опустил копье. Его рот заполнился пузырящейся кровью. Луций ударил еще раз. Клинок вошел под ребра, с хрустом пробивая кости. Змея на рукоятке меча улыбнулась. Ударом наотмашь генерал покончил с нумидийцем. Кровь в его жилах кипела, запах смерти пьянил, мир преображался в его глазах, и ему это нравилось.
В поведении оборонявшихся появилась неуверенность. Там и тут их теснили гвардейцы Черного легиона. Повстанцы стали неловко отступать, а вскоре и вовсе побежали. Им вслед понесся победный крик: римляне вскидывали мечи вверх, славя Луция. Пролом был занят. К генералу прибыли гонцы с докладами: Понтий захватил стену, скинув оттуда противника, Мартин ранен, но продолжает командовать, Ратибор теснит нумидийскую конницу, которая отступает в пески. Луций слушал и кивал головой. Затем он отдал распоряжения и оценил оставшиеся силы и потери врага. Трупы повстанцев буквально устилали улицы. У стены их было столько, что мертвые римляне просто терялись в бесконечном количестве варварских тел. Луций улыбнулся и одобрительно кивнул сам себе. Победителей не судят!
Внезапно из переулка выбежал солдат, его доспехи в некоторых местах были пробиты, сам он был ранен, из его щита торчал десяток застрявших стрел. Он тяжело отдышался и отсалютовал окровавленным мечом, брызги с которого полетели в разные стороны, несколько попало на Луция.
– Генерал, наша центурия зажата! Мы попали в мешок, центуриона убили! Нам нужна помощь, иначе нас сомнут! Варваров больше, чем нас!
«Храбрый парень», – подумал Луций, осмотрев солдата из вспомогательного отряда, предоставленного ему в помощь Аппонием.
– Беги к своим! Я обойду их сзади! – ответил Луций, затем обернулся к гвардейцам и скомандовал: – Приготовиться к бою! В боевом порядке за мной!
Петляя по улицам между разрушенными и горящими строениями, они вскоре зашли в тыл к противнику, который явно теснил солдат Аппония. Римляне сражались отчаянно, рубка была страшная, сталь рвала плоть, предсмертные крики и мольбы раненых о помощи нависли над городом. Черная, цвета дегтя, туча постепенно затягивала небо, в воздухе пахло дождем, а первые раскаты грома давали понять, что ливень неизбежен так же, как и победа римлян. Повстанцы не заметили когорту, появившуюся позади них. Словно призраки, гвардейцы вышли из густого дыма, который заполнял улицу.
– Накройте эту чернь пилумами! – скомандовал Луций.
Солдаты разом опустили щиты и все как один, четко и слаженно, взметнули копья в воздух. Пилумы вылетали из голубовато-серой дымки со свистящим звуком, разрезая воздух острыми наконечниками. Те, кто понял, что произошло, вскинули щиты вверх, другие пали замертво. Раненых пытались оттащить. Один из повстанцев с перекошенным от боли лицом нервно рвал копье из ноги. Другой бестолково шел в сторону с торчащим из живота древком. В римлян также полетели стрелы и камни.
– Построение черепахой!
Булыжники отскакивали от щитов, стрелы впивались в дерево, некоторые проходили насквозь, убивая солдат. Городской бой всегда проходит гораздо свирепее, чем сражение на поле: с узких улиц некуда бежать, на них негде спрятаться, и все бьются насмерть.
– Встать в шеренгу, сомкнуть щиты! Солдаты! Во славу Рима! Да не посрамим великого Марса! Боги смотрят на вас, боги любят храбрых! В бой!
Луций кинулся на врага, увлекая за собой солдат, и легионеры врезались в толпу воинов Такфарината. Люди тут и там падали, как скошенная трава. Остальные сражались на телах павших, хлюпая солдатскими калигами в вязком месиве. Те, кто потерял оружие, рвали друг друга голыми руками, грызли зубами, душили и топтали, издавая истошные, нечеловеческие крики. Небо затянулось тучами, день стал похож на вечер, ярко сверкнула молния, звонко и яростно прокатился гром.
– Луций, за что ты со мной так? Почему? Мария ведь такая же, какой была она, – вдруг зазвучал где-то рядом голос Ромула.
– Что?! – генерал оторопело опустил меч.
Время остановилось. Неподалеку, возле одного из городских домов стоял Ромул, прозрачный и неживой, будто сотканный из дыма и тумана. Дуновение ветра вмиг унесло силуэт в сторону, и Луций обернулся. Нумидиец с забрызганным кровью лицом неожиданно насквозь пробил его бедро копьем. Горячая кровь потекла по ноге, обжигая кожу. Ярость переполнила тело. Генерал оттолкнул нумидийца, затем одним ударом перерубил копье и выдернул наконечник из ноги. Повстанец кинулся на него снова, но Луций закрылся щитом, отбил атаку и наступил сам. Меч быстро вошел в тело противника. Снова удар, еще один, и вот уже враг смиренно лежал на земле. Повстанцы дрогнули и начали метаться в панике, пытаясь пробиться через разрозненные ряды римлян, но повсюду их встречали острые, словно бритвы, гладии, входившие в их плоть по самые рукояти.