Канцлер

***

Вивьен присела на край кровати. Лежавший на ней мужчина казался тенью себя самого.

– Эк она тебя зацепила, – в роли сиделки камеристка Корлайлы чувствовала себя неуютно, поэтому слегка нервничала, от чего её речь всегда становилась несколько грубоватой.

– Да уж, – больной посмотрел на посетительницу мутноватым взглядом. – Раньше со мной такого не случалось. Но стоит подумать, что она сейчас с кем-то… ты, кстати, не знаешь, с кем?

– Да никого у неё нет, – с ноткой раздражения заверила его девушка, – Уж можешь мне поверить. Она у нас вообще недотрога, так что не ты первый, не ты последний, кого она отшивает. Не вдохновляют её мужики, ничего тут не поделаешь.

– Ты уверена? – мужчина приподнялся на кровати.

– На все сто. Я тебе апельсинов принесла, – добавила она смущённо. – Говорят, больным полезно. Будешь?

Он улыбнулся.

– Давай.

Совместными усилиями расправившись с цитрусовыми, они ещё немного поболтали о посторонних новостях, после чего Салем осторожно спросил :

– Скажи, Вивьен… а девушки тоже чувствуют себя так… ну, обманутыми, что ли?

Оборотень пожала плечами.

– Некоторые – да.

– А ты?

– А я знаю, что все вы кобели, так что не обольщаюсь, – усмехнулась она и встала, собираясь уходить.

Маг ненадолго задержал её руку и посмотрел в голубые глаза.

– Спасибо.

Как и предполагал Вартек, недомогание Салема продлилось не более недели, однако прошло около трёх месяцев, прежде чем он нанёс Камилле визит. На этот раз мужчина был абсолютно корректен.

– Прости, Камилла, при нашей последней встрече я вёл себя как последний мерзавец.

– Скорее, как рядовой саламиниумец, – улыбнулась девушка.

– Но я осознал всю глубину своего падения, – он склонил голову с театральным смирением. – Могу я считать этот неприятный инцидент исчерпанным?

– Разумеется, – спокойно ответила леди сенатор.

***

В день бала все лицеисты пребывали в волнительном ожидании, и Кайл не являлся исключением, хотя у него и имелись для того несколько другие основания.

– О, Кайл, это ты! – к нему подошла головокружительная черноволосая красавица, уже успевшая привыкнуть к восторженным мужским и завистливым женским взглядам.

– Здравствуй, Наина, – тепло улыбнулся Кайл.

– Представишь меня своим друзьям? – девушка кокетливо поиграла веером.

Молодой человек повиновался.

– Ты, кажется, коротко знаком со всеми красавицами Вернеца, – подтолкнул его Даугер, – а хоть бы раз поделился с друзьями переживаниями. Как иначе менестрель будет воспевать твои возвышенные страсти?

– Мы с Наиной росли вместе, – пояснил Росс. – Она мне как сестра. Так что, Барт! Не вздумай приударять за ней – голову откручу.

– Почему это? – обиделся Кюльхер. – Чем я тебя не устраиваю в качестве шурина?

– Тем, что ты растяпа, – заявил Кайл, украдкой протягивая другу салфетку с очень смешной и узнаваемой карикатурой на кесаря.

Быстро взглянув на рисунок, Наина улыбнулась, но тут же покачала головой:

– Вам стоит немедленно уничтожить это, Бартоломью. Мне рассказывали, бывший декан стихийников умер, когда его сына осудили на смерть за шутку вроде этой. Парня, правда, потом амнистировали, казнь заменили ссылкой, но отца он потерял.

– А как звали того декана? – заинтересовался вдруг Кайл.

– Кажется… – постаралась припомнить девушка.

– Его звали Альбрехт Майнс, – при звуках этого глубокого, красивого и такого узнаваемого голоса, Наина с Кюльхером замерли с испуганными выражениями лиц, как дети, которых застали за поеданием запретного варенья в кладовке. – А его сына – Фицжеральд, – закончила фаворитка кесаря, глядя прямо на Кайла.

– Леди Корлайла, – молодой человек невозмутимо поклонился, хотя у него было куда больше оснований чувствовать себя неуютно под её взглядом.

– Кайл Росс, – сказала дама, оглядывая юношу с ног до головы. – Давно хотела посмотреть на вас.

– Я весь к вашим услугам, миледи.

Он предложил ей руку и твёрдым шагом повёл на террасу. Наина с Бартом недоумённо переглянулись.

– Итак, молодой человек, вы умеете заставить говорить о себе, – глубокомысленно заметила леди Корлайла.

– Надеюсь, говорят обо мне только хорошее? – блеснул юноша светской улыбкой.

– Всякое. Например, что вы устроили из своего манора нечто вовсе неописуемое. Переманиваете туда кожевенников, металлургов, ювелиров, резчиков по кости, ткачей и портных, соблазняя несусветно низкими налогами.

– Владетель Озёр жалуется? Но в своём маноре я волен устанавливать налоги, как сочту нужным.

– Чем вы там занимаетесь?

– Развожу овец, миледи.

– Овец?

– Да, знаете ли… мясных, и на шерсть.

– А вот владетель Баллентр утверждает, что вы производите оружие. А, как вы знаете, экспорт оружия в Сифвах – монополия государства, – леди Корлайла пронзила юношу испытующим взглядом.

– Владетель Баллентр испытывает ко мне личную неприязнь и уже дважды подсылал убийц. Не удивительно, что мне понадобилось некоторое количество оружия. А касательно экспорта… из лекций по экономике я знаю: для введения монополии были основания. Информация о нашей внешней политике, освещаемая прессой может быть… как бы помягче выразиться, неполной. Я бы не хотел сегодня продать меч, которым мне завтра отсекут голову.