Канцлер

– Это крайне печально. Для Кордолиса, – вежливо отозвался Канцлер Сивф.

– И именно поэтому я просил вас приехать. Не хочу, чтобы мою страну постигла участь султаната Альбастан.

– Я весьма польщён. Но каким образом гражданская война в Кордолисе касается меня? Независимо от того, поддержат его Северные бароны или нет, Сивфы Канмару пока не по зубам. И он это прекрасно знает.

– Боюсь, мой молодой друг, что вас это касается самым непосредственным образом, – с лёгкой грустью проговорил Веласкин и протянул собеседнику довольно увесистый конверт. – Прочтите, и судите сами.

Старый политик внимательно изучал мимику своего коллеги, пока тот быстро просматривал документы, но на лице Канцлера не дрогнул ни один мускул. Закончив чтение, он произнёс:

– Благодарю вас за столь ценную информацию. Могу я оставить это себе?

– Разумеется. Это только копии, как вы понимаете.

– Вы можете быть спокойны. Лига Севера не получит от Канмара поддержки, на которую рассчитывает. И даже больше. Преимуществ, которыми они, по собственному убеждению, на данный момент обладают, их тоже придётся лишить.

– Я не ошибся в вас, господин Канцлер.

– Очень на это надеюсь. Извинитесь за меня перед племянником. Я намерен отбыть тотчас же.

Он откланялся и быстро пошёл прочь.

– Подумать только, – покачав головой, пробормотал Веласкин, – тридцать два года! Бедный мальчик. Не каждый день узнаёшь подобное.

Вернец, 32-33 гг. э. Леам-беат-Шааса

– Итак? – проверив, плотно ли закрыта дверь, леди Корлайла выжидательно обернулась к своей камеристке.

– Есть поверхностный контакт с Канцлером. Вероятно, недолгий. Точно сложно сказать, запах сильно перебит другим.

– Салемом?

Вивьен кивнула.

– Что ты можешь сказать о нём?

– Молодой, высокий, смазливый… Очень неглуп, не болтлив, в постели… изобретателен.

– И это всё по запаху? – удивилась Корлайла.

– Ага, конечно, а ещё я по портрету зубную боль лечу, – с некоторым раздражением отозвалась её собеседница. – Он сам подкатил ко мне, стоило заявиться в таверну их занюханной деревеньки. Скучно там. Девок мало, да и те, в основном, по Канцлеру сохнут. Его Превосходительство, правда, своим вниманием их не балует… так что отдуваться, в конечном счёте, всё равно Салему приходится.

– М-м-м… так он местный сердцеед?

– В некотором роде. Развлекается без обязательств.

– Хорошо, так с кем из них наша сенатор прелюбодействует?

– Ни с кем.

– Почему? – снова удивилась фаворитка кесаря.

– А я знаю? – огрызнулась Вивьен. – Я оборотень, а не психиатр. Спроси у неё сама.

– Тише, тише. Вижу, тебе пора отдохнуть.

Корлайла поставила на середину комнаты табурет и воткнула в него кинжал. В теории требовался пень, но, как оказалось на практике, форма дерева не имела значения. Разбежавшись, Вивьен сделала сальто, а на пол вместо светловолосой девушки приземлилась белая гончая. С видимым удовольствием потянувшись, собака взобралась на диван и вальяжно раскинулась на подушках.

– Что ж, – сказала оставшаяся в комнате женщина, присаживаясь рядом и поглаживая мягкую ухоженную шёрстку, – посмотрим, что этот Салем из себя представляет. Камилла не так проста, как желает казаться, но… любовь бывает слепа.

***

Во дворец, построенный кесарем для своей фаворитки, Салем с Камиллой прибыли в одном экипаже. Этот факт не ускользнул от проницательного взгляда магистра магии, безуспешно ухаживавшего за леди сенатором последние пару лет. Наблюдательный Маркус немедленно вызверился на коллегу. Стихийник на все выпады в свою сторону отвечал самой изысканной вежливостью, граничащей с издевательством.

Новый декан леди Корлайле понравился. Он был остроумен без пошлости, весел без наглости и, кажется, действительно талантлив. Во всяком случае, когда она попросила сделать для неё что-нибудь эдакое, он с поклоном ответил, что непременно сделает, но что у него получится ещё лучше, если магистр Маркус соизволит снять с комнаты блокирующее заклинание. Присутствовавшие маги зааплодировали – заметить чары такого рода считалось нелёгким делом, требовавшим известного мастерства. Скрипнув зубами, Маркус развеял заклятие небрежным жестом. Салем устроил целое представление, изображавшее бушующие силы природы: снежную бурю, колебание земли, тропический ливень… завершилось всё это тёплым весенним солнышком, в лучах которого из центра бальной залы пробился росток, быстро вытянулся, покрылся листьями и превратился в раскидистое дерево, усыпанное прекрасными цветами, источавшими тончайший аромат. Откуда-то из-под свода комнаты слетела стайка ярких птиц, устроились на ветвях и мелодичным чириканьем выводили мелодию бального танца.

– Иллюзия, – презрительно скривил губы Маркус, на что Салем немедленно ответил:

– О, эти птицы предназначены исключительно для эстетического наслаждения, а это всегда только иллюзия. Если же вы предпочитаете попугаев в гастрономическом отношении, я пришлю вам десяток. Покрупнее.

– Мальчики, не ссорьтесь, – строго одёрнула их виновница торжества. – А вы, Маркус, не будьте букой, – Корлайла взяла молодого человека под руку и отвела в сторону от задиристого саламиниумца. – Скажите лучше, почему вы не устраивали для нас ничего подобного?

– У него будет возможность взять реванш на моём празднике, – улыбающаяся Камилла подхватила мага под другую руку. – Верно, Маркус? Придумаете для нас что-нибудь очень магическое и не иллюзорное?