Канцлер

Голос его осёкся, а кулаки непроизвольно сжались. Молодой человек резко отвернулся и глухо произнёс:

– Если… если вы разбили ему сердце, вам лучше немедленно уехать.

– Нет-нет, – поспешно воскликнула Камилла, – дело не во мне.

Она коротко пересказала ему сцену в оранжерее.

– Что ж, это хорошо. Вернее, очень плохо, – тут же поправился Вартек. – При его уровне подобные переживания могут иметь фатальные последствия. Если б я только мог…– он грустно усмехнулся. – Вы знаете, что маги ампутируют болезненные воспоминания, как мы вырезаем аппендицит. Чик! И всё, - он сделал стригущее движение пальцами. – Но Ламберт совершенно не поддаётся гипнозу. Особенность психики. Слишком сильный самоконтроль. Бессознательный. Когда он занялся трансовой магией, я целый месяц пытался. А я лучший гипнотизёр по эту сторону гор. В итоге под его взглядом я сам начал проваливаться в транс. Ламберта это развеселило, но на всей школе магии пришлось поставить жирный крест. А его прошлое навсегда останется с ним. Но теперь у нас есть вы. Это всё меняет.

Тут дверь открылась, и выглянувший Рогнар сообщил:

– Он снова обернулся. Весь в поту.

Вартек отправил Камиллу за Мартой, наказав прихватить свежее бельё, полотенца и уксус. Затем оставил покрытого испариной больного с ней и Рогнаром, а сам продолжил инструктаж Камиллы, закончившийся словами:

– Я или Рогнар будем в соседней комнате. Если вдруг что-нибудь понадобится – постучите в стену.

 Девушка осталась наедине с Канцлером. Некоторое время она смотрела на лежащего на постели мужчину. Исхудавший, с запавшими глазами и в белой сорочке он был похож на привидение. Присев рядом с ним, она хотела заговорить, но в горле будто застрял сухой комок, и голос не слушался. Тогда Камилла приняла полулежачее положение и пристроила голову Канцлера на своём плече. Сделав глубокий вдох, он тихо произнёс её имя. Женщина обхватила страдальца руками, крепко прижав к себе. Вскоре бившая больного крупная дрожь начала стихать, дыхание становилось ровнее. Ламберт уже не пребывал в забытьи, а просто спал. Камилла прислушивалась к мерному биению его сердца и не заметила, как уснула сама.

Его разбудило бьющее в глаза солнце. Заслонившись рукой, Канцлер повернул голову набок и приоткрыл веки.

– Камилла? – он окинул её удивлённым взглядом. – Что ты делаешь в моей спальне? И в таком виде, - он обрисовал рукой её смятое платье и растрёпанные волосы.

– Да я, в общем, хотела пойти к себе, пока ты спал, но…

Она демонстративно подняла руку, и он только сейчас заметил, что крепко сжимает её запястье, и делает это, видимо, давно, потому что там опять проступили следы от его пальцев.

– Прости, – он поспешно отдёрнул руку.

– Ничего страшного, не в первый раз, – ответила она, продолжая глядеть на него испытующе. – Скажи лучше, как твоё самочувствие?

С минуту он молчал, прислушиваясь к себе, в результате чего уверенно заявил:

– Я бы что-нибудь съел.

Камилла улыбнулась.

– Думаю, это хороший знак. Нам обоим следует привести себя в порядок. Встретимся внизу.

– Вартек, – Канцлер обнял врача и слегка нахмурился. – Я был очень плох?

– Ты бредил, – осторожно ответил тот, снова усаживаясь за стол.

– И превращался в волка, – немедленно дополнил Рогнар, пристально глядя на хозяина.

– Надолго? – голос Канцлера прозвучал спокойно, но поза стала более напряжённой.

– Минут на двадцать.

Ламберт кивнул и потянулся к тарелке.

– Овсянка? Ну что ж…

– С тобой раньше такое  случалось? – осведомился Вартек.

– Да, я иногда охочусь с местной стаей, – ответил Канцлер так невозмутимо, как будто сообщал, что иногда играет на бильярде. – Правда, в бессознательном состоянии это впервые. Требуется волевое усилие. Вероятно, в бреду что-то привиделось.

Вартек наблюдал, как его пациент с завидным аппетитом уничтожает кашу.

– Но твоя физиология… хоть и не вполне обычна, но совершенно не характерна для оборотня.

– Вероятно, потому что я не оборотень.

Покончив с завтраком, Канцлер пояснил:

– Оборотень представляет собой единение двух сущностей: человека и волка, человека и лисы, человека и змеи, дракона, павлина. Встречал я и такого однажды. Удивительно тупое создание, в обеих ипостасях. У меня сущность одна. Я просто иногда изменяю её форму. Разумеется, этот процесс имеет и обратную связь, другое тело имеет свои инстинкты, гормоны и рефлексы, так что слишком долгое пребывание в изменённой форме может иметь неприятные последствия для сознания. Но я стараюсь не злоупотреблять.

– Это… какая-то магия?

– Н-не думаю. По крайней мере, я о такой школе не слышал. И мана на переход не требуется.

– Где же ты этому научился? – спросила Камилла.

Канцлер пожал плечами.

– Не знаю. Не помню. Мне кажется, я всегда это умел.

– А я всё голову ломал, – задумчиво сказал Рогнар, – как ты мальчишкой в лесу прятался. Даже я найти не мог. А ты, оказывается, в волчьем логове тихорился.

– Нет, – мотнул головой Ламберт, – тогда я предпочитал воронов. На волков в нашем лесу, если помнишь, слишком часто устраивали облавы.