Страница 71 из 95
- Вот тебе, получай, вражье отродье! - кричал Харальд, рубя первого же врага. - Вот вам всем! Вы пришли убить нас? Ну так убейте, только прежде немало ваших пойдет к Хель! Ну, кому из вас победа дороже жизни, ступайте сюда! Получите: за Хельги! За Сигурда! За Гутторма!
С каждым возгласом конунг укладывал по противнику, не замечая собственных ран, превратившись в берсерка; его силы, казалось, удесятерились. Следующие за ним викинги, почти такие же яростные, прокладывали себе путь сквозь вражеский лагерь. Наконец-то они могли отплатить за гибель близких и собственные лишения!
Но йотуны уже опомнились после недолгой растерянности. Они сомкнули строй и умело оборонялись, используя преимущество большей силы и выносливости. Раздавался рык троллей и рокотали барабаны карликов, призванные устрашать противника. Во главе своей стаи примчался Фенрир, глава Клана Волка, и завыл, увидев, какой большой урок люди умудрились причинить войску Других Народов.
- Деритесь, облезлые шавки, зайцы трусливые! - приказывал он своим. - Или вы забыли приказ королевы? Мы должны взять долг крови! Пусть каждый из вас убьет по десять людей, не то я сам вас сожру после боя!
Обратившись в огромного черного волка, он прыгнул навстречу конунгу Земли Фьордов. Никто из викингов, окруженных превосходящими силами противника, не успел бы отбить его нападение. Никто из людей не устоял бы на ногах после броска зверя, весившего как матерый зубр. Харальд рухнул, и глава Клана Волка прокусил ему горло вместе с железными застежками шлема.
Это видели викинги, сражавшиеся рядом с погибшим. Все, кто мог, попав в окружение, ожесточенно заработали мечами и секирами, прокладывая себе дорогу. Но ближе всех к чудовищу, терзавшему мертвого конунга, оказался Ульв Черный. Он и в бою не терял рассудка, как многие другие; напротив, сохранял полное самообладание. За то и был прозван Молчаливым, что, если при нем говорили другие, Ульв, поразмыслив, находил большинство разговоров не стоящими продолжения. Сегодня он впервые нашел что сказать конунгу, который был его отцом - и который теперь лежал мертвым. Но в бою принять верное решение было проще, и тут он никогда не медлил.
Не позволяя Фенриру подняться, Ульв вонзил меч прямо в его разверстую окровавленную пасть. Рык волка-оборотня перешел в хрип, на руки викингу хлестнула густая черная кровь, а в следующий миг он вынужден был отскочить в сторону, потому что огромные когтистые лапы бешено забились, пытаясь достать его. И люди, и войско Других Народов, оставшись без вождей, на время замерли, опустив оружие и не смея поверить своим глазам. На теле убитого им конунга лежал умирающий Фенрир. Наконец, он перестал метаться, и превратился в человека. Тогда Ульв подошел и, наступив ногой ему на лицо, вытащил меч.
Но воля Морны была свята для Других Народов даже без вождей, и они не для того на протяжении многих сот лет питали ненависть к людям, чтобы теперь отказываться от мести. Приказ королевы - взять с жителей Сванехольма кровавую плату сторицей, - лег на благодатную почву. Их воображение разжигалось рассказами о несметных сокровищах, якобы зарытых перед нашествием, так что даже карликам не удавалось найти на пепелище никаких тайников. Они верили, что люди присвоили себе все земные богатства и с попустительства богов наслаждались ими, пока Другие Народы прозябали в изгнании на далеком севере. Морне не пришлось много стараться, чтобы объединить их в ненависти к людям. И вот теперь они сводили давние счеты.
Едва успев выхватить меч, весь залитый кровью Фенрира, Ульв оказался в окружении лязгающей клыками, дико завывающей стаи йотунов-вервольфов. Он был вынужден буквально кружиться среди них, не имея возможности хоть на мгновение опустить меч и перевести дыхание. К счастью, в сумятице враги порой мешали друг другу, пытаясь достать Ульва, и все-таки он видел очень близко перед собой их клыкастые пасти, высунутые в жуткой "улыбке" ярко-красные языки. Уже несколько йотунов лежали у его ног мертвыми, став людьми, а искалеченные волки скулили и выли, но остальным их гибель только придавала лютости. И, конечно, если бы Ульв остался против них один, недолго выдержал бы неравный бой. Но к нему поспешили на помощь братья по отцу, а затем и другие викинги, что еще могли сражаться.
- С победой тебя, брат! - воскликнул Лодин, смеясь и опрокидывая ближайшего волка.
Но уже второй вервольф вцепился ему в руку выше локтя, не защитил и железный рукав кольчуги. И викинг упал на колени, расширенными неверящими глазами разглядывая обрубок руки, из которого хлестала кровь. Осознание боли пришло не сразу...
А на помощь йотунам-волкам уже выступил новый отряд. К своему негодованию, викинги узнали выступивших против них... людей.
Да, самых настоящих людей под багряным знаменем со змеей! В большинстве своем лапландцы в оленьих шкурах, сражающиеся копьями с наконечниками из рыбьей кости. Но было много и рослых, светловолосых, совсем как Племя Фьордов. Это были те, в чьей душе воля Морны нашла дружный отклик, кто рассчитывал при ее власти извлечь для себя больше выгоды, чем было возможно в обычной жизни, хотя бы большинству остальных людей при этом пришлось погибнуть. Они жестокостью превосходили йотунов, и при этом действовали расчетливо и хладнокровно, отнюдь не спеша погибать. Когда под их мечами упал еще живой Кнуд, трое перебежчиков-змееносцев вытащили его из кипевшей вокруг свалки и принялись допрашивать.
- Скажи нам, где вы закопали золото, и отпустим к своим! - поклялся один из них на совершенно чистом наречии Племени Фьордов, показывая поверх доспехов маленькую золотую змейку. - Скажи! Довольно вы попользовались своими сокровищами, мы тоже хотим!