Тени Звезд

- Я проведу тебя через это, Дориан. Доверься мне. - она пошевелила пальцами, и холодные голубые огни озарили комнату, зависнув в воздухе. В бледно-ледяном их сиянии лицо Джины казалось мертвенно белоснежным и прозрачным, словно восковым. Она проводила Дориана через комнату к двери и подала пальто.

- Твой выбор? - повторила она свой недавний вопрос, и Дориан заметил, как на поясе ее блеснуло оружие.

- Да. - снова ответил он, принимая пальто.

- Этот шаг ведет в точку невозврата, Дориан. - Джина остановилась у двери, в последний раз желая убедиться в его решительности.

- Мне не к чему возвращаться. - ответил Дориан, принимая из рук Джины пистолет. - Но я и не понимаю, чего ради следую за тобой.

- Часть тебя знает правду. - замок щелкнул, и дверь приотворилась. Холодные огни опустились на пол и погасли, возвращая комнату во тьму. Две тени выскользнули из комнаты, окунаясь в глубокий беспросветный мрак, ведомые лишь ледяными потоками ветра.

6.

16-17 октября 1864

Джина вела Дориана за собой, углубляясь во мрак туманных опустевших улиц. Они крались подобно теням, и темнота скрывала их силуэты, и туман преследовал их, стелясь по земле.

Дориан продрог. Холод ночи убивал его, и видения полусном возникали перед его глазами. Сейчас, вдалеке от любого тепла и света, среди безразличных переулков, прошлое казалось ему иллюзией, а все, что он знал о себе - ложью. Он следовал за Джиной, отдавая себе отчет в том, что ему придется совершить. Джина не сказала ему еще ни слова, но он знал, он видел ту цель, к которой вела его эта ночь, провожая меж каменных стен, сдавливая горло. Туманные видения сопровождали его, и в каждом из них он видел смерть.

Джина не произносила ни звука. Она мелькала впереди темным силуэтом, чуть слышно ступая по мокрой мостовой и сопротивляясь проникающему под одежду холоду. Ее старые раны болели сейчас, особенно остро ощущая непосредственную близость той цели, что казалась когда-то недостижимой.

Теперь, когда истина так близко, когда избавление рядом, она не позволяла себе допустить ошибки. Разум ее был затуманен и неясным представлялось будущее, и впереди она не ощущала света — лишь болезненную агонию, но цель ее была определена, и каждое движение приближало ее к ней.

Едва ли она помнила, как долго стремилась обрести то, что так страстно пылало вне досягаемости ее власти. Теперь она готова разрушить последние призрачные преграды — последние слабые и иллюзорные попытки защитить то, что защитить невозможно.

Она умела получать желаемое, пусть каждый шаг и стоил ей тысячелетия. В вечной борьбе, когда она становилась то зверем, то жертвой, боль была не единственным, что она научилась терпеть. Сильнейшее ее оружие — время, и она желала заполучить его живое воплощение, чтобы последний осколок в игре оказался в ее руках.

Она ощущала, как растет сомнение в душе ее спутника, и каждая темная его мысль была ей знакома. Все, что в эту секунду могло помочь ему — ее сострадание, но она не могла допустить этой слабости тогда, когда великая сила оказалась в ее руках. Он шел во тьму, ослепленный ее тайной глубиной и мерцающими гранями, не осознавая ту цену, что придется заплатить за свое повиновение и свою слепоту.

- Где нынче свет, там будет тьма. - прошептала Джина, когда Дориан остановился, различая огонек в окне. - Обходи стороной этот обман. - она пошевелила пальцами, и огонек погас, замирая холодным сиянием. Джина увлекла художника за собой, и, когда путники ступили в непроглядную тьму, на кончиках ее перчаток вспыхнули ледяные синие огни, мертвенным сиянием освещая путь.

Она завернули в переулок и притаились, расслышав шаги. Из-за угла вывернул бродяга и, заметив путников, преградил им путь. В его руках поблескивал нож и безумные угрозы лились из его уст. Едва бы Дориан осмелился ослушаться приказов этого полуночного вора, не имей он при себе оружия, но с пистолетом, который его рука сжимала в кармане, он ощущал превосходство. Едва бродяга сделал шаг, как холодное дуло оказалось у его виска.

- Нет, Дориан. – остановила его Джина. – Руками.

Художник вздрогнул и застыл на месте.

Сквозь толщу времени просочились воспоминания. В один из зимних месяцев, в пору холодных снегопадов, где-то в бесконечном лабиринте этих темных переулков бродяга пырнул ножом близкого друга его семьи, украл деньги и теплую одежду. Истекая кровью, моля о помощи, тот замерз до смерти. Дориан закрыл глаза, и увидел кровь, дымящуюся на мостовой, сияющей дрожащей гладью расползающуюся под дрожащим телом, немые крики, срывающиеся с бледных губ.

Кровь. Кровь. Она пропитывает лед. И хлопья снега, опускаясь на землю, растворяются в ней; для снежинок она — пылающий и беспощадный ад. И он, Дориан, был одной из этих снежинок, летящих вниз, глядящих в алую бездну, готовящихся раствориться в ней. Он был там, глядел в душу смерти, в багровую пустоту.

Дориан так и не сдвинулся с места. Его пальцы, онемели от боли, и топивший его душу страх подполз к самому горлу.

- Ты не можешь убить его? – спросила Джина тихо. – Я покажу тебе, как это делается. –  она схватилась за запястье вора и вывернула его так, что раздался хруст. Выхватив нож из его рук, она нанесла несколько точных ударов, выпуская из его тела фонтаны крови.