Тени Звезд

Наконец, он обернулся и предложил Клариссе кресло. Сам он встал напротив с блокнотом в руках и стал водить карандашом по бумаге, легкими движениями перенося на нее образ этого светлого существа. Осторожно выводя тонкие линии, он пытался передать эфемерную красоту ее лица и глубину ее наивного бледного взгляда.

Кларисса сидела молча, и тишина, воцарившаяся вдруг, испугала ее. Она вздрогнула, и Дориан поднял глаза, наблюдая за тем, как мелькают тени на ее коже.

- Это все, что я умею. - произнес он тихо. - Если ты не хочешь, я не буду рисовать.

- Нет, пожалуйста! - Кларисса поднялась на ноги и подошла к нему, чтобы поглядеть на набросок. - Это больше, чем просто я. - произнесла она, проводя пальцем по тонким линиям. - То есть, это больше, чем просто моя оболочка, мистер МакФарленд. - она заглянула в его лицо, бледное и холодное, в попытке встретиться с его взглядом, но Дориан не решался поднять на нее глаза. 

Дориан слышал нежный шелест кружевного платья и чувствовал на своей щеке ее прохладное дыхание, и теплота прозрачной руки рядом с его руками проникла куда-то глубоко внутрь его безразличной души, касаясь сердца. Грифель карандаша скрипнул на бумаге и обломился.

Дориан оставил блокнот в руках Клариссы и отступил в тень. Он неотрывно глядел на нее из своего укрытия, недоступный ее взгляду, и изучал ее лицо. Он никогда не видел лица более совершенного в своей мягкости и тонкости черт. Ее кожа словно мерцала изнутри, ее глаза горели аквамариновым пламенем. Он наблюдал за ней до тех пор, пока не раздался стук в дверь, и она едва приотворилась.

- Входите, прошу вас. - произнес Дориан, не оборачиваясь. Он знал, что это вдова пришла за своей дочерью. Она медленно вошла в комнату, оставляя дверь открытой и позволяя свету вливаться в нее, ослепляя мягкое сияние свечей.

Кларисса вскочила с места, чтобы удалиться, и Дориан вырывал для нее рисунок и протянул ей.

- Подарок в честь нашей встречи. - произнес он тихо, глядя в ее нежно ледяные глаза.

- Мы будем ждать вас внизу, мистер МакФарленд. - она приняла из его рук листок с наброском и застыла в дверном проеме. Ее силуэт обозначился черным изящным пятном, и она оглянулась. - Это волшебно, у вас волшебно получается.

Дориан попытался выдавить улыбку, пронзая взглядом ее светящийся силуэт. Ее лицо совершенно исчезло в тени, и остались лишь очертания и тихое музыкальное звучание голоса, но даже и так он ощущал прозрачную чистоту ее души. Он хотел поблагодарить ее, но слова застряли комом в его горле.

- Я спущусь к ужину. - смог произнести он прежде, чем силуэт исчез и дверь затворилась, и лишь сквозь крупные щели продолжал просачиваться свет.

Но вниз он не торопился и, выждав несколько мгновений, кинулся к окну. Он остановился там, ощущая холод ночи сквозь стекло. Его сердце учащенно билось, и кровь с силой ударяла в виски, оставляя после каждого короткого удара тупую боль, отдающую в глазницы. Он отворил окно и перегнулся через подоконник, всматриваясь в непроницаемую тьму окна Джины, и, не находя в его глубине ни единого проблеска жизни, собирался отречься от своей минутной решительности. Он готов был кинуться по лестнице вниз, в тепло, но так и не тронулся с места. Ветер развевал его темные волосы, бросая влажный холод ему в лицо, и глаза слезились от этих ледяных порывов, но он все стоял в ожидании, и, наконец, стекло задрожало, и в окне напротив появилась Джина. Дориан потянул к ней руку, но жест его остался безответным.

-  Мне не нужен выбор, Джина! - произнес он громко, и отчаяние раздалось в его голосе. - Скажи мне, куда идти, и я пойду. Я хочу быть слеп.

- Ты сделал свой выбор. - услышал он ответ. Голос Джины был мягким, но впивался в его душу подобно лезвию.

- Тьма настигла меня первой. - он опустил голову, ощущая, как грудь его сдавливает боль.

- И ты выбираешь смирение. - Джина протянула руку, и Дориан встретился с ее глазами, сияющими во тьме нефритовым светом.

Он встал на подоконник и поглядел вниз, ощущая головокружение. Капли срывались с крыши и падали в темную пустоту, и застеленный туманом переулок тянул его в свою холодную глубину. Джина молчала, протягивая руку, и в наступившей тишине лишь ветер шептался с дождем и мертвой листвой, и все живое молчало, погрузившись в болезненный сон.

Набрав в легкие воздуха, Дориан протянул руку Джине и сделал прыжок. Она крепко поймала его, не дав сорваться со скользкого подоконника и затащила внутрь.

Художник почувствовал вдруг удушье, как будто кто-то пережал его горло веревкой. Он поднялся на ноги и, дрожа от холода, бросил взгляд на слабый мерцающий свет из своего окна, осознавая, что смотрит со стороны на всю свою жизнь.

- Чувствуешь ли ты теперь в себе новую силу, новую кровь? – произнесла Джина и поглядела на художника так, как никогда еще не глядела, и в ее зрачках отражались его глаза. И снова увиделась Дориану бездна, и почувствовал он свое падение.

- Нет. - ответил он, но сердце его дрожало, не принимая лжи. - Но я чувствовал смерть. - признался он тихо.

- Твой выбор? - спросила Джина, приближаясь к нему так, что дрожь его стала для нее заметна.

- Да. - выдохнул художник, и чаша его боли переполнилась, и кровавыми потоками просочилась она наружу. - Да. - повторил он громче.