Страница 99 из 110
– Я не верю тебе, Венсан! Да ты и сам не веришь в то, что говоришь!
– Можно верить или нет, но зачем же препятствовать тому, что с очевидностью принесет пользу? Северин, подумай. Видит Бог, я не хочу разругаться с тобой вдрызг! Я не хочу потерять брата только из-за того, что он не разделяет моих взглядов.
– Послушай же и ты меня, брат! – Северин впервые за весь разговор повысил голос, и это сразу заставило Венсана умолкнуть. – Есть вещи, через которые тебе никогда не перешагнуть. Есть препятствия, которые тебе никогда не преодолеть. Поверь, я за эти годы хорошо изучил историю Ковчега, и вот что тебе скажу. Ты знаешь, например, почему он был вывезен из Иерусалима плотно обернутым в несколько слоев ткани? Ты знаешь, что за два века пребывания в Европе Ковчег никто и ни разу не разворачивал и не только не заглядывал внутрь, но и просто не смотрел на него? А почему, как ты думаешь, Венсан?
– Я догадываюсь. Но все равно скажи…
– Потому что эта святыня создана иудеями задолго до возникновения нового мира, и ни одному чужеродцу – пусть христианину, пусть мусульманину, пусть даже самому фанатичному ревнителю какой-либо веры – не позволительно смотреть на Ковчег в настоящем его виде, а тем более снимать с него крышку и совершать какие-то обряды. Любая подобная попытка в прошлом неминуемо приводила к гибели. Бог не церемонился с нарушителями и карал их самым жестоким образом. Так было со времен Моисея, так будет всегда! Я видел Ковчег, я перевозил его из одного подземелья в другое, но я не смел даже подумать о том, чтобы отвернуть хотя бы край ткани и заглянуть внутрь. Как никогда раньше, я чувствовал рядом присутствие смерти! От этого сундука в два с половиной локтя длиной, сделанного из дерева шиттим, веет ледяным холодом! Поверь, брат, это очень страшно! И даже допуская, что твои помыслы чисты, я не хочу, чтобы ты совершил роковую ошибку… и вместо славы приобрел вечный покой…
Наступила пауза – длинная, как лунная дорожка на речной глади Сены. Все затихли, осмысливая слова Северина де Брие. Стало слышно, как потрескивали, стремительно тая, свечи.
Вдруг Венсан поднял голову, будто осененный какою-то догадкой, и повернулся к Северину.
– Принимая во внимание то, что Бог создал человека по образу и подобию своему, – медленно и глухо сказал он, – следует полагать и то, что отношения с Богом человек истинно верующий должен строить исходя из равенства с Создателем. Однако же ни один народ на земле не может сравниться в этом плане с тем народом, которому Бог подарил свое особенное расположение и любовь, которому раз и навсегда доверил обладание Истиной. Ковчег Завета, как бы богато он не был украшен, как бы тщательно не оберегался и в чьи бы руки не попадал, – представляет собой для любого народа не более чем реликвию, обладающую мифической силой и ценную благодаря своему древнему происхождению. Истинное же значение Ковчега, истинное его могущество по-настоящему откроется лишь тому, кто был избран для этого самим Создателем, тому, в чьих жилах текут потоки Иордана.
Наступила зловещая тишина. Венсан де Брие медленно обвел взглядом присутствующих.
– Есть только один человек, которому под силу подобное испытание, – тихо сказал он и перевел взгляд на Ребекку.
Сердце женщины заколотилось с бешеной силой. Казалось, еще минута – и она упадет в обморок.
– Только она может стать посредником для нашего общения с Богом, – продолжил Венсан. – Только ей откроется то, что будет недоступно нам…
Ребекка покачнулась.
– Мама! – вырвалось у Эстель.
Она обняла женщину за плечи и так стояли они теперь – тесно прижавшись друг к другу.
– Если ты любишь ее, брат, – тихо сказал Северин, – если ты действительно любишь ее, как об этом говоришь… не подвергай Ребекку подобным испытаниям… Если вдруг с ней что-то случится… ты ведь не простишь себе, брат. А я не прощу тебе…
Венсан де Брие снова сел на табурет и обхватил голову руками. Тяжелые мысли роились теперь в ней. Как никогда раньше, он стоял перед выбором, и его изворотливый и быстрый ум впервые не находил правильного решения. От этого рыцарю было нестерпимо тяжело на душе. Он почувствовал, что в эти минуты теряет так четко обозначенный раньше смысл жизни. Теряет и не может этому противостоять…
Спокойное величие уверенного во всем человека соседствовало в нем теперь с непреодолимой усталостью, накопившейся за долгие годы напряженной жизни. И эта усталость превалировала над всеми остальными чувствами, сковывая их надежно и нерушимо.
– Давайте будем спать, – чужим голосом вдруг сказал он. – Придет новый день, придет и развязка…
Ни слова не сказав, женщины бесшумно удалились. Братья остались одни. Северин ждал, пока Венсан уйдет, но тот все никак не двигался с места. Казалось, он уснул в своей каменной позе.
Получить рану от руки врага на поле боя и при этом остаться в строю – великая и почетная миссия каждого воина. Получить рану от близкого человека, которому доверял, как самому себе, которого любил до самозабвения – великая трагедия, которой порой нет объяснения и которую не всякий способен перенести достойно.
Северин, как никто другой, понимал брата и смотрел на него с состраданием.
– Скажи, брат, – спросил вдруг Венсан, – а он тяжелый?..
2
Ветер дул не спеша, размеренно, будто хотел остаться незамеченным. Вечерело. В тусклом небе осторожно появлялись первые звезды – робко, будто подглядывая из-за кулис. Инна сидела на "своей" скамье и наблюдала за ними. Как огоньки сигарет – звезды подрагивали, то становясь на мгновение ярче, то будто угасая.