Страница 75 из 110
виды ересей и злодеяний, кои противоречат вере святой церкви. И во имя Бога и
милосердия мы просим вас, тех, кто представляет нашего святого отца, папу,
видеть в нас истинных детей святой церкви, ибо мы хранили и блюли веру и закон
церкви и нашего собственного монашеского братства, доброго, честного и
справедливого, в соответствии с привилегиями и ордонансами римского престола,
объявленными, утвержденными и принятыми Собором; и оные привилегии, вместе с
уставом нашего ордена, записаны в римской курии. И мы могли бы пригласить всех
христиан (кроме врагов и клеветников наших), с кем мы хорошо знакомы и среди
которых мы жили, чтобы они рассказали, как и каким образом проводили мы нашу
жизнь. И если при допросе мы сказали или сделали что-либо дурное из-за незнания
слова, ибо мы неграмотны, то мы готовы пострадать за святую церковь, подобно
Тому, Кто умер за нас на Святом кресте. И мы веруем во все церковные Таинства. И
мы молим вас во имя Господа и во имя вашего спасения, чтобы вы судили нас так,
как придется вам ответить за себя и за нас пред Господом; и мы просим, чтобы
наши показания были зачитаны перед нами и перед всеми людьми на том языке и в
тех самых словах, в каких они были даны и записаны на бумаге".
– Кто составил этот документ? – спросил Северин.
– Уильям де ла Мор, магистр Храма, твой покорный слуга и еще несколько наших братьев.
– А что было потом?
– Это заявление никак не устраивало папских инквизиторов. Понтифик, узнав о таком повороте событий, написал строгое письмо королю Англии Эдуарду, и тот направил новые приказы мэру и шерифам Лондона, велев поместить тамплиеров в отдельные камеры и заковать в цепи. С нами обращались то строго, то снисходительно – и в эти моменты нас посещали ученые прелаты и мудрые доктора теологии, которые путем увещеваний, убеждений и угроз пытались вырвать у нас требуемые признания. Так продолжалось больше двух месяцев. Мне казалось, я побывал в аду! – Святой отец замолчал. Было видно, с каким трудом даются ему воспоминания. – Шестого июля, я хорошо помню этот день, епископы Лондонский, Винчестерский и Чичестерский беседовали в Саутворке со мной и несколькими братьями-служителями Нового Темпла в Лондоне. Они сказали, что мы очевидно повинны в ереси. Клирики объясняли нам, что мы жестоко заблуждались, считая, что магистр ордена, который не имеет священнического сана, был вправе отпускать нам грехи, и предупредили, что если мы станем упорствовать в своем заблуждении, нас признают еретиками, и что если мы не можем очистить себя от этого обвинения, нам следует отречься от всех ересей, в которых нас обвиняют. Мы ответили, что готовы отречься от заблуждения, в которое впали, и что смиренно и почтительно подчиняемся приказаниям церкви, моля о прощении и милосердии. Затем епископы торжественно отпустили нам грехи и приняли в лоно церкви. Нас выпустили на свободу, а мне, как священнику, разрешили вернуться к своей прежней деятельности.
Однако, признав свою вину, тем самым я признал себя слабым. От всего, чему я так долго учил других, пришлось отречься. Я предал не только братьев тамплиеров, я предал себя и веру! И я пришел к Нему – не столько для того, чтобы в иной форме продолжить путь наставления, а больше для того, чтобы замолить собственный грех.
– Вы считаете, что оставшись твердым в своих убеждениях и, возможно, разделив участь Великого магистра, вы принесли бы больше пользы Ордену и человечеству в целом?
– Об этом судить не мне, дорогой Северин, а тому, кто распоряжается людскими судьбами.
– Как говорится, грешно подменять собственной волей творящую волю Бога. Не так ли?
– На мне уже достаточно грехов! – сокрушенно воскликнул священник. – До самой смерти хватит, о чем молить Всевышнего.
– Я полагаю, Он распорядился вашей судьбой именно так, чтобы привести к выполнению еще одной миссии, – понизив голос, сказал Северин. – Возможно, самой главной и ответственной в жизни…
– Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь…
– Я поясню, святой отец. Для этого я и приехал.
Старик внимательно посмотрел на гостя. На лице Северина де Брие не дрогнул ни один мускул.
– Это связано с какой-то тайной? – предположил де Мьюс.
– Да, вы правы. Это связано с тем, что спрятано в подземелье этой церкви.
– Ковчег?! – воскликнул старик. – Ему угрожает опасность?
– Пока еще нет, но есть вероятность, что такое возможно.
– Откуда ты знаешь?
– Вчера я получил письмо из Парижа. Человек, которому у меня нет оснований не доверять, сообщил, что тайные агенты короля Филиппа разыскивают Ковчег по всей Франции. Не исключено, что они могут напасть и на британский след. Когда восемь лет назад Жак де Моле привез эту святыню в Англию, его сопровождало немало людей. Далеко не каждому было известно, что именно везет в своем багаже Великий магистр. Но были и те, кого де Моле посвятил в тайну. Где эти люди сейчас? Кому они служат? Этого мы с вами не знаем, святой отец. Поэтому я считаю необходимым как можно скорее перенести реликвию в другое место. И чтобы знали об этом только два человека: вы и я.
– Ты сразил меня наповал! – сказал де Мьюс. – У меня путаются мысли. А если бы инквизиторы что-то прознали тогда…