Перекресток Теней

– Знаешь, в этом не было необходимости. Мы служили в Ордене, правда, в разных местах. Каждый из нас выполнял свой священный долг. Через других людей я кое-что узнавал о брате, он – обо мне.

– Вы, наверное, когда-то поссорились?

– Не то чтобы поссорились… Это давняя история, Эстель, она тебе ни к чему.

– Я понимаю, поэтому не лезу с расспросами.

Венсан де Брие отхлебнул вина из бутылки, передал ее девушке. Несколько минут они сидели молча, доедая остатки провизии, взятой в дорогу на последнем из постоялых дворов.

– Я послал их к Северину с письмом, в котором просил его приехать в наш дом в Брие. Мне нужно обсудить с ним одно важное дело. Самое важное, какое только может быть. С ним и больше ни с кем. Я не хотел звать его в Париж – теперь это очень опасно. Но когда я узнал, что папские ищейки арестовали Тибо, я принял решение самому ехать к брату. И сегодня я надеюсь встретиться с ним.

– Где? – Эстель встрепенулась, торопливо проглатывая кусок хлеба. – В этой глуши?

– Там.

Венсан де Брие посмотрел в сторону вершины холма. Девушка проследила за его взглядом.

– А что там?

– Командорство Кампань-сюр-Од, – ответил рыцарь. – Северин служит здесь каштеляном.

– Кем?

– Комендантом крепости.

– Господи, помоги этому человеку осуществить задуманное! – воскликнула Эстель.

 ***

Филипп де Шамбро чем-то был похож на де Брие. Он тоже был высок и могуч в плечах, как подобало настоящему рыцарю, правда, его волосы были светлее, и он носил окладистую бороду. Темно-серые глаза каштеляна едва заметно косили, что временами придавало лицу умудренного жизненным опытом человека неожиданную детскость. Вместе с тем голос де Шамбро оказался на редкость низким, гудящим, больше похожим на звериный рык.

Они сидели в гостиной комендантского домика в глубоких плетеных креслах. Де Шамбро длинной кочергой пошевеливал поленья в камине и слушал гостя. Поленья взвизгивали и трещали, искры, не успевая подслушать разговор двух тамплиеров, торопливо уносились ввысь.

Венсан де Брие впервые за последние несколько недель позволил себе вытянуть ноги, сползти в полулежачую позу и расслабиться. Здесь, в заброшенном на окраину Франции командорстве, он чувствовал себя в полной безопасности.

– Признаться, ваша милость, в первый момент, когда я увидел вас, мне в голову полезли нехорошие мысли, – произнес де Шамбро. – Если уж сам Северин де Брие – а я ведь принял вас за него – через несколько лет отсутствия вдруг явился в Кампань-сюр-Од, стало быть, подумал я, наши дела плохи, потому что ваш брат и бывший комендант приехал о чем-то предупредить. Сейчас ведь можно ожидать чего угодно.

– Да, я заметил крайнее удивление на вашем лице, сеньор, – ответил де Брие. – Поэтому и развеял все сомнения с первых же слов разговора.

– Вы с Северином удивительно похожи!

– Только внешне, – улыбнулся де Брие. – Уверяю вас, любезный брат, что с детства мы всегда были разными – и по характерам, и по поступкам. Это позднее судьба указала каждому из нас один и тот же путь.

– С вашим братом, сеньор, мы были очень дружны. И я говорю это вовсе не для того, чтобы завоевать ваше расположение.

– Я верю, любезный Филипп. Вы – настоящий тамплиер, а это значит, что искренность и прямота являются главными чертами вашего характера.

– Благодарю за комплимент, ваша милость. В последнее время нечасто встретишь собеседника, понимающего человеческие души.

– Когда был еще жив и могуч Орден, мне приходилось немало встречаться с разными людьми, – сказал де Брие. – Я воочию наблюдал все человеческие пороки и добродетели, я научился читать по лицам людей, понимать их стремления и слабости. Сперва это забавляло меня, потом, с годами, начало отягощать. Уж слишком много темного и ужасного накопилось в этом мире, и слишком мало светлого и чистого осталось для борьбы со злом.

– Да, вы правы, любезный брат, – прорычал де Шамбро. – Когда до нас докатилась весть о смерти Великого магистра, многих братьев командорства охватило настоящее отчаяние. Со дня на день мы ждали, что кровавые лапы инквизиторов дотянутся и до Ренн-ле-Шато.

– Вам нечего опасаться, дорогой Филипп, – успокоил коменданта де Брие. – С того самого дня, когда по всей Франции прокатились аресты наших братьев, папа Климент особым своим распоряжением взял под личную опеку ваше командорство. Разве вы не получали сведений на этот счет?

– Да, еще когда каштеляном крепости был ваш брат, мы получили письмо от его высокопреосвященства с уверениями о всемерной поддержке. Но дальнейшие события, о которых мы узнавали здесь – эти многочисленные суды, эти ужасные казни, – как-то подорвали в братьях веру в покровительство папы.

– Но ведь за эти несколько лет ни один из рыцарей командорства не был арестован, не так ли?

– Это правда, – рыкнул де Шамбро. – Мы по-прежнему все вместе и по-прежнему исправно несем службу, много лет выполняя поставленную задачу.

– А сколько людей живет в крепости?

– Восемнадцать рыцарей и две дюжины слуг. У нас небольшой, но крепкий гарнизон.

– Это радует, – улыбнулся де Брие. – Мне хорошо известна ваша основная задача, и я не сомневаюсь, что никто в ближайшем будущем не помешает вам ее выполнять. А папа… коль скоро он является потомком Бертрана де Бланшфора, приложит для этого все мыслимые и немыслимые усилия.