Перекресток Теней

Узкая каменистая дорога, уходящая к вершине холма, была пустынна. Низкорослый кустарник колючими пальцами скрюченных ветвей цеплялся за сухую землю, настойчиво взбираясь по склону. Яркое весеннее солнце, то и дело прячась за мелкими облачками, мягким светом обливало величественную фигуру бывшего рыцаря. Эстель смотрела на де Брие снизу вверх. Ей вдруг показалось, что это вовсе не она, а совсем другая девушка находится здесь – в немыслимой глуши, дикой и безлюдной, в далекой дали от шумного, противоречивого, а порой опасного, но такого родного и понятного Парижа. И эта другая девушка, неожиданно для себя преодолевшая огромное расстояние верхом, испытывавшая порой мучительные неудобства, проклинавшая тот день и час, когда согласилась на это безумие, – сейчас, здесь, рядом с мужчиной вдвое старше ее самой, понимала, что все-таки безгранично верит каждому его слову, готова потакать каждому его желанию, ибо от этого мужчины исходило поистине отеческое тепло, от него теперь полностью зависела ее собственная жизнь.

И вместе с тем именно в эти минуты она поняла еще и то, что этот мужчина никогда не будет принадлежать ей – а только тому миру, чуждому и загадочному, который его взрастил и воспитал.

– Теперь я расскажу тебе, куда и зачем мы приехали, – глухо произнес де Брие.

– Не скрою, я ждала этого часа, – робко, но с достоинством ответила Эстель.

– Спешимся и перекусим, – сказал рыцарь, и это предложение прозвучало, как приказ.

Они расположились возле ствола молодого пробкового дуба, едва позеленевшая крона которого давала небольшую, но густую тень. Эстель засуетилась, доставая из котомок еду и вино.

– Посмотри на это дерево, девочка, – вдруг сказал де Брие, поглаживая ладонью шершавый ствол. – Теперь на меня.

Эстель подняла голову и замерла.

– Ты видишь, как мы похожи? Я тоже превратился в дуб – гордый и одинокий.

– Почему одинокий? А я?

– Разве что ты…

– А Тибо?

– Тибо больше нет…

– Как нет? – Эстель вздрогнула и замерла. – Почему?

– Скорее всего, нет, – поправился рыцарь. – Тибо и Луи были арестованы на том самом постоялом дворе в Орлеане, где ночевали мы с тобой. За две ночи до нас.

– Откуда вы знаете, сеньор?

– Знаю.

– И поэтому вы всю дорогу молчали? Я видела, что с вами творится что-то такое…

– Да, я обдумывал дальнейший план действий. И благодарен тебе, что ты не мешала мне это делать.

– Я старалась…

– Тибо был верным оруженосцем. Он не предаст меня, я уверен. И даже если они отнимут у него письмо, все равно никто не сможет прочитать его.

– Какое письмо? Я ведь ничего не знаю, поэтому ничего не понимаю из того, о чем вы говорите, сеньор!

Эстель вдруг с особенной силой почувствовала свою второстепенность, и ей стало до слез обидно.

– Да, я тебе объясню, девочка. Если честно, я до сих пор не знаю, почему вообще взял тебя с собой… Какой-то голос из глубины души подсказал это. И сегодня ты осталась единственным человеком, с которым я могу поделиться. Пока единственным…

– Вы это только сейчас поняли?

Де Брие молча пожал плечами.

– Сеньор, вы можете полностью мне довериться…

– Извини, не могу…

– Почему?

Де Брие ответил не сразу. Он долго смотрел куда-то в сторону, потом повернулся к Эстель.

– Ты даже не представляешь себе, какие бывают способы у инквизиторов, чтобы заставить человека говорить… Взрослого, сильного мужчину… И я не хочу, чтобы когда-нибудь…

– Я поняла, сеньор, не продолжайте. – Эстель поникла. – Но все равно я с вами.

– Я ценю это, девочка, – сказал де Брие и тепло посмотрел на нее. – Так вот, о письме. Я послал Тибо и Луи к моему брату.

– У вас есть брат?!

– Да, Эстель, у меня есть брат-близнец. Его зовут Северин, и он тоже тамплиер.

– Ни за что бы не подумала! Обычно близнецы стараются всегда быть рядом.

– Да, так и было добрых два десятка лет, пока судьба не развела нас на долгие годы.

– Это было давно?

– Давно, девочка.

– И все это время вы не виделись с братом?

– Не виделся. Вступая в Орден, рыцарь должен отказаться не только от мирской жизни, но и от всех родственников. Когда это случилось со мной, Северин оставался жить в родовом замке вместе с нашим отцом.

– А ваша мать?

– Она умерла, когда рожала нас… Я появился на свет на несколько мгновений раньше брата.

– Боже, какой ужас!

– Нас вскормила горничная, а в строгости и воздержании воспитывал отец. Мы очень его любили. Наверное, потому, что боялись… Когда-то он тоже был рыцарем и участником крестового похода.

– А разве страх перед кем-то способен родить любовь?

– Любовь может стать порождением всякого иного чувства, моя девочка, даже ненависти.

– Странно, я об этом никогда не думала. А что было потом?

– А потом случилась одна история, и я подался в Орден тамплиеров. Я побывал на востоке  – на Кипре, в Тунисе, Палестине и Египте, потом вернулся во Францию. Через десять лет мне сообщили, что рыцарем стал и мой брат Северин. В Орден его принимал сам Великий магистр Жак де Моле. Это было в тысяча триста четвертом году. С того времени мы написали друг другу всего несколько писем.

– Я бы так не смогла. – Эстель с сочувствием посмотрела на покровителя. – Я бы обязательно придумала, как все-таки повидаться.