Страница 101 из 110
– Ты не должен ехать в Англию! Де Брие не должен… Откажись от своей затеи. Ради Ребекки, ради Эстель…
– Я не смогу этого сделать, Инна! Де Брие так долго шел к своему триумфу! Его мечта уже настолько реальна, настолько осязаема! И отступить в последний момент… даже если захочу я, мне не позволят…
– Но что же делать? Как предотвратить беду? Должен же отыскаться какой-то выход, иначе всё, что было до этого – напрасно. Если бы какая-то подсказка…
– А знаешь, – тихо сказал Андрей после паузы, – наш Сон – это как перекресток, на который одновременно съехались несколько автомобилей. И тут нужно всем вспомнить правила движения, чтобы точно знать, кто кого должен пропустить.
– Только мы не автомобили, – возразила Инна. – Мы – люди, нет, даже не люди – тени людей на этом перекрестке.
– Забавно то, что иногда тени делают историю, – усмехнулся Андрей.
Он допил вино, отодвинул от себя бокал, вынул из стаканчика деревянную зубочистку и стал вертеть ее пальцами. И вдруг произнес сквозь зубы:
– Де Брие нужно убрать с дороги.
Инна вздрогнула от его слов и пристально посмотрела в лицо Андрею. Оно светилось какою-то внутренней решимостью.
– Его нужно убить! – продолжал он тем же тоном. – И сделаешь это ты…
– Я?!
– Больше некому… Из всех персонажей только мы с тобой знаем, чтО происходит на самом деле. Кроме тебя некому…
– Но я… как я смогу, я – слабая женщина, а он! Я в своей жизни убивала только назойливых комаров… Я не смогу, мне не хватит духа!
– Сможешь. – В голосе Андрея появилась какая-то глубокая уверенность. Стальная уверенность. И несвойственный, почти приказной тон. – Ты сможешь, я знаю.
– Господи! За что? За что это мне?..
Сидящие за соседним столиком парень и девушка оглянулись на них.
– Инночка, успокойся, возьми себя в руки!
– Я не могу, я сейчас распла… Я ведь его люблю – там! А тебя – здесь! Нет, это невыносимо! Пойдем отсюда…
***
– Я что-то не то сказала?
– Почему? Всё то…
Они медленно шли по темной улице. Инна попросила Андрея проводить ее: после зимы в живых остались не все фонари. Ветер стих – и сразу стало как-то теплее. Или это вино мягко грело изнутри. Они держались за руки – так было спокойнее.
– Ой, я букетик там забыла!
– Вернемся?
– Нет, пусть кому-то достанется, пусть кто-то улыбнется…
– Пусть… – согласился он.
Несколько минут шли молча – в паузе между штрихами пунктира. Вдруг Инна остановилась, потянула Андрея за руку, повернула лицом к себе.
– Я не знаю, как там сложится… у них… и у нас… Но пока мы рядом, пока мы вместе… я хочу, чтобы ты рассказал мне…
– О чем?
– О той высокой цене, которую ты платишь за счастье творить. И еще о том испытании, которое проходит твоя любовь к жене…
– Тебе действительно это нужно? Я думал, ты не спросишь…
– А я спросила. Я должна это знать, Андрюша… всё про тебя знать…
– Хорошо, я попробую объяснить. Возможно, это прозвучит нелепо, невероятно или даже глупо. Но я однажды понял, что своим творчеством вступил в противоречие с мирозданием, которое поступает с "выскочками" предельно просто, но вполне эффективно. Сейчас объясню. Дело в том, что когда я написал свой первый роман – чуть ли не на следующий день заболел. Провалялся неделю в больнице и был выписан с неясной этиологией. Тебе понятно это слово?
– Ну, это как причина заболевания?
– Да, именно. Моё общее недомогание, низкое давление, вялость, упадок сил остались тогда непонятыми врачами. И всё бы как-то забылось – как случайный эпизод, если бы не повторилось снова. И знаешь, когда?
– Ты еще что-то написал?
– Второй роман! Потом, через год – третий.
– И опять?
– Чётко, как по расписанию! Это со мной так боролись – я понял…
– Так и перестал бы писать прозу. За стихи же тебя не наказывали? О чем хотя бы твои романы? Они изданы где-нибудь? Может быть, стоило сменить тему?
– Романы разные: исторические, фантастика. Они не изданы: говорят – неформат. Слово такое придумали, чтобы всё нормальное от коммерческой литературы отделить. Это уже другой разговор, Инна. Не в этом дело. Главное, что мои книги объединяет – кроме фамилии автора, конечно, – это то, что на вершину пирамиды поставлен Человек и его Любовь. Всё остальное – эпоха, сюжет, приключения – это антураж. И вот, скорее всего, отношение автора к Человеку – где-то не понравилось…
– Как я хочу всё это почитать!
– А перестать писать – значит сдаться, – продолжал он свою мысль. – Сдаться – значит позволить общему уровню культуры оставаться на весьма среднем значении и даже не пытаться приподнять его хотя бы на йоту. А я так не могу! В меня при рождении, нет, при зачатии заложена творческая программа, и я обязан ее выполнить, чего бы мне это ни стоило. Это висит надо мной не на земном, а на каком-то высшем, энергетическом уровне. – Андрей заглянул Инне в глаза: понимает ли она. – Что ты на меня так смотришь?
– Как?
– Как на Дон-Кихота.
– А ты и есть он самый…
– Ну вот, я предполагал, что ты не воспримешь этого… Инна, они думали, что сломают меня, но я выдержал все испытания и выкарабкался.