Страница 4 из 117
Протерев нос от назойливой пыли, Мор-Тис все равно чихнул, подняв в воздух легкое серое облачко. Ни о какой чистоте и стерильности речи даже не шло, но что есть, то есть. Незнакомка ждала его на том же самом месте, под крышкой саркофага. Белая кожа выглядела полупрозрачной, под ее тонким слоем едва бились синеватые венки. Слегка надавив на сгиб локтя, он приложил к нему крохотного симбионта и тот раскрылся, чтобы присосаться к сосудам и впрыснуть снотворное. Второго симбионта, напоминающего жутковатый пузырь ядовито-желтого цвета с кровавыми прожилками, Мор-Тис надел ей на нижнюю часть лица. Токсин, незримо присутствующий в атмосфере планеты, убивал быстро и незаметно. Особенно во сне…
- Жаль, я не вижу твоего взгляда, Незнакомка, - он оттянул едва шевелящееся веко и увидел цвет ее глаз – серый, как грозовое небо.
Задумчиво проведя кончиками пальцев по ее телу, Мор-Тис дошел до остреньких коленок. Интересно, сколько ей лет? Выглядит, как подросток, груди почти нет, но в ней угадывался жизненный опыт. Вновь приложив ладонь к груди, нащупал сквозь тонкую ткань черного балахона, неожиданно крупный и плотный сосок и тут же резко одернул руку. После знакомства с нагловатой и сексуальной шерркой он и сам ведет себя как извращенец вместо того, чтобы заниматься делом.
- Как же мне натолкнуть тебя на воспоминания про всадников? Давай. Вспомни Голод и Чуму. Войну. Смерть? Слушай мой голос, пусть тебе приснится сон.
Что-то мелькало. Вначале бессвязное колыхание образов, чьи-то чужие лица, но постепенно ее мозг заработал как нужно, выдав желаемое. Одно из слов сработало как надо.
«Смерть.
У меня с ней особые отношения. Сама не знаю почему, но я всегда называла ее с большой буквы С. Уважительно, ласково. Многие люди боятся ее или ненавидят, но мне она видится, как прекрасная женщина в просторных черных одеждах, несущая покой и умиротворение. Ее можно опасаться лишь по незнанию, но Смерть забирает не только жизнь, но и боль. Плохие воспоминания. Я видела, как люди в палатах кричат и терзаются, покидают наш бренный мир медленно и мучительно, молят о том, чтобы она пришла к ним и облегчила страдания. А она молчит и таинственно улыбается. И никто не знает, что у нее на уме.
Надеваю перчатки, люблю именно синие нитриловые, самого маленького размера, но даже они не облегают тонкие пальцы достаточно плотно. Мой наставник часто подшучивает, говорит, что я ростом с гнома, но мои пальцы способны сломать хребет любому. Не совсем сломать, но руку на вскрытиях я уже почти набила. Жаль, меня не допускают до сложных случаев, делать биопсию тоже пока не доверяют, но когда-нибудь я изучу все заковырки человеческого тела, смогу считывать его как открытую книгу.
- Химэ, три вскрытия на сегодня и все твои, наслаждайся, - наставник поправил круглые очки в тонкой оправе, натянул медицинскую шапочку, - работай по протоколу, я понаблюдаю.
Он помолился, как делал это всегда, а я даже не поморщилась. Моей невозмутимости завидовали, даже называли безжалостным мясником, но никто из них не знал, что мне не все равно. Каждый, кто проходил через мои пальцы, срастался со мною, обнажался во всех смыслах, от верхнего слоя кожи, до срезанных мышц и вскрытой грудины и черепа. Я могла заглянуть и в голову и в сердце, а иногда даже в душу.
Не торопясь, подошла к первому телу. Мужчина, вернее даже парень, со щуплой грудной клеткой и шапкой волнистых волос лежал аккуратно, словно прилег здесь поспать. Лишь вытекший глаз, да неестественно бледный цвет выдавал в нем мертвеца. Принюхалась, провела осмотр кожных покровов.
- В деле о нем что-нибудь говорится?
- Нет, - наставник хитро улыбается, - решай задачку. Ищи причину смерти.
Все он знал, но притворялся, делая вид, что не в курсе. Хотел, чтобы я дошла до сути своим умом. Скорей всего дело в травме мозга, но в моей работе ни в чем нельзя быть уверенной. Бывало, копаешься, а затем находишь в гортани банальный кусок мяса, залитый водкой. Печально и грустно когда Смерть приходит на зов человеческой глупости. И ладно, если трупы чистенькие, как этот, а вот когда перед тобой наркоман или бомж, то стоишь и не веришь, что запущенное до крайности тело, разлагающееся уже при жизни, столько вытерпело, так долго протянуло.
Вскрыв череп, Ивану Ивановичу, я всех их называла одинаково, не желая знать имен и тем более общаться с плачущими родственниками, я надолго подвисла. На задней стенке черепа образовалась выемка, напоминающая место падения метеорита, но кость была не пробита. Я искала пулю, но нашла лишь плотный резиновый шарик, сумевший протаранить мозг насквозь.
- Что за ерунда? – я крутила шарик в руках.
- Травмат, салага. Первый раз такое обнаружила, да? – он довольно улыбался, а я лишь молча кивнула в ответ.
- Они играли с травматическим пистолетом, не понимая, что он тоже может быть опасен?
- Верно, - он внезапно приуныл и забрал у меня пулю-улику, - малолетние идиоты. Я бы фотки в сети вывешивал, если бы смог, но начальство никогда такого не разрешит. Чтобы все видели, как выглядят покрытые сажей легкие курильщиков или туннели в паху у наркоманов.
- Не переживай из-за их выбора. Каждому достается своя Смерть.
Вымыв руки, я методично продолжила вскрытие, действуя по привычному алгоритму, который позволял не упустить ничего важного. Орган за органом. Мы были обязаны проверить все».
Мор-Тис вынырнул из видения, скорчившись от омерзения. Эта малышка кромсала подобного себе без всякой жалости, и он не желал досматривать продолжение. Чудовищный звук пилы, разрезающий череп, до сих пор стоял у него в ушах. Пожалуй, он не станет оттягивать неизбежное и отошлет информацию Дейм-Рею как можно скорее, но, зная характер бывшего главы, ему могло и понравиться. Часто сглатывая, чтобы сдержать тошноту, Морт-Тис небрежно закрыл крышку, пытаясь не смотреть на незнакомку. Он больше не испытывал к ней симпатии, которая за несколько минут переросла в стойкое отвращение.