Страница 194 из 259
Послышался сигнал к отправлению, и дверь купе тотчас же открылась. На пороге обнаружился уже знакомый Киттену проводник, за спиной которого скромно стояла девушка с маленьким чемоданчиком — темноволосая, довольно миловидная. В ее чертах было что-то неуловимо южное.
— Прошу вас, — произнес проводник, и девушка прошла внутрь и села напротив Киттена. Тот нахмурился: он должен был ехать в одиночестве.
— Я знаю, сударь, что вы выкупили все купе, — сказал проводник, предупреждая все расспросы, — однако тут чрезвычайные обстоятельства.
— Я получила известие о смерти супруга на границе, — едва слышно прошептала девушка. Только сейчас Киттен заметил, что ее глаза красны от слез. — Надеюсь, сударь, вы будете столь добры, что позволите мне следовать с вами. Уверяю, я ничуть вас не стесню.
— Примите мои соболезнования, — Киттен склонил голову. — Разумеется, я не против вашего соседства.
— Вот и славно, — заключил проводник и закрыл дверь.
Поезд запыхтел, весело исторгая серые клубы дыма и посвистывая. Вокзал с провожающими на перроне качнулся и сперва неторопливо, а потом все быстрее поплыл назад — поезд постепенно набирал скорость, и Киттен снова ощутил знакомый, почти детский восторг от движения. Девушка пару раз всхлипнула, а потом откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза. «Пусть себе спит, — с неожиданным сочувствием подумал Киттен. — Сейчас это пойдет ей на пользу». Некоторое время он смотрел в окно — за стеклом с немыслимой прежде скоростью проносились поля, поселки и перелески — и думал о том, что поезд прибудет в Амье поздней ночью: а раньше дорога заняла бы семь дней.
Впрочем, довольно скоро Киттену наскучило смотреть в окно. Да и кого могли бы заинтересовать эти скучные однообразные пейзажи? Болотца с синей стоячей водой, чахлые осиннички, даже рогачи, что выходили из зарослей и с любопытством смотрели на поезд — все это навевало на Киттена нешуточную тоску. Спать было нельзя — мало ли кто вздумает войти в купе — поэтому он извлек из дорожного саквояжа газету и принялся за чтение. Краем глаза Киттен наблюдал за девушкой: та сидела неподвижно, погруженная в размышления, и словно ждала чего-то.
— С вами все в порядке, моя госпожа? — осведомился Киттен, желая проявить минимальную положенную по ситуации деликатность. Девушка взглянула ему в глаза и коротко ответила:
— Да, благодарю вас.
— Мой клинок к вашим услугам, — Киттен коротко кивнул и вернулся к чтению. Наверняка взгляд, брошенный на него девушкой из-под пушистых темных ресниц, ему бы не понравился: слишком уж неприятным он был — однако Киттен ничего не заметил.
Когда поезд вошел в Большой Загорский Туннель, и в купе воцарилась непроницаемая тьма, девушка неожиданно произнесла на чистейшем амьенском:
— Отдайте чертежи, Киттен.
— Что? — воскликнул он и вскочил. Правая рука с молниеносно выхваченной саблей прошила воздух, остановив лезвие там, где должна была быть шея девушки.
— Я не хочу вашей смерти, — прошелестел голос сбоку, совсем с другой стороны: его противница оказалась намного быстрее. — Расстегните камзол и рубашку. Поднимите кольчугу. И выньте документы.
Тонкая девичья рука словно в шутку хлестнула его по затылку, но Киттен взвыл от боли. Он нанес несколько ударов наугад, стараясь зацепить девушку, но его клинок пронзал пустоту. Зато мнимая вдова не промахивалась: получив новый удар в поясницу, Киттен не устоял на ногах и ударился лбом в зеркало. Обошлось — стекло не разбилось, и Киттен едва успел поблагодарить Царя Небесного за такую милость, а тут и поезд миновал туннель и вышел на просторные залитые солнцем луга. От внезапного контраста тьмы и света Киттен невольно зажмурился и пропустил удар с ноги в грудь — такой, что упав, он сломал хлипкую дверь и вывалился в коридор.
Он успел заметить, что девушка, оказывается, наносила удары сверху — акробатически балансируя на краях полок для багажа. Гремучая Бездна ее проглоти, только восточных дзёндари ему и не хватало! Киттен отполз в сторону от двери, а затем вскочил на ноги и кинулся по коридорчику в конец вагона — к уборным. Дзёндари — наемная убийца, владеющая древним мастерством убивать бесшумно, ходить по стенам и проникать в комнаты, не открывая дверей — неторопливо двигалась за ним.
Уборная была пуста. Киттен захлопнул дверь, завернул все защелки и несколько мгновений пытался отдышаться. Чертежи в какой-то мере спасли ему жизнь: не будь их, то такой удар в область груди попросту остановил бы ему сердце. «Не будь их, ничего бы не случилось», — подумал он и принялся ощупывать оконное стекло.
— Я не хочу вашей смерти, Киттен, — прошелестел за дверью женский голос. — Если бы хотела, вы были бы уже мертвы. Отдайте чертежи.
— А вот хрен тебе за щеку, — выругался Киттен, и, натянув рукав на кулак, изо всех сил ударил в стекло.
Никакой особенной науки тут не было — не приземляйся на ноги, просто падай и катись. Трава хлестала Киттена по лицу, земля безжалостно подставляла какие-то камни и кочки, но он игнорировал мелочи. Поезд увозил дзёндари дальше на запад; Киттен поднялся на ноги, пару минут постоял, выравнивая дыхание и успокаивая сердце, а затем сконцентрировался, собирая сознание в одной точке, и побежал — ровно, быстро, в отличном темпе. Ментальная концентрация разума — это не восточные штучки, ну да и мы не лыком шиты, кое-чего можем: Киттен планировал таким образом миновать семь с половиной миль и через три часа появиться в городке Четырь: там можно нанять лошадь и продолжить путь — теперь уже совершенно секретно. Киттен полагал, что дзёндари была не одна.