Страница 44 из 48
– Я так думаю, хотя.., теперь всё равно, я решила оставить в сердце хорошую память, я всё делала по доброй воле, – ответила Сандра, – я виню себя лишь за то, что не осталась в селе, как он просил, переночевать у его первой учительницы, и тогда он был бы жив.
– Но как случилось, почему ты упала, почему так и не дошла в церквушку? – спросил батюшка, – я так ждал тебя, ждал и на следующий день.
– Я же сказала вам, о. Александр, – женщина вздохнула, – в пути я упала на грудь, раскинув руки, я так думаю, что причиной была моя слабость, я после похорон долго не могла прийти в себя,– она вдруг вспомнила, – у меня была ещё и сумка, в ней лежал дневник, в конце рукописи я приклеила бумажный карманчик, куда спрятала его фотку и золотой кулон. Как хорошо, что я не выбросила его, провидение удержало…
Батюшка несколько смутился, но удержал себя.
– Я закажу по нему панихиду, – сказал он, – у меня тоже горе, не так давно меня покинула супруга,– он вздохнул, – когда я плакал над её могилой, некому было утешить и меня.
– Тот парень не любил э т о? – она многозначительно протянула э т о, – не будем тревожить его душу, как жил стремительно, так и умер, словно цветок, подкошенный грозовым дождём и сожжённый молнией, – она покачала головой, – не надо панихидку...
– Разве он не был крещёным? – удивился о. Александр, – он же сельский.
Сандра лишь пожала плечами: – не знаю, мы на эту тему с ним никогда не говорили, – она слегка улыбнулась, словно что-то вспоминая…
– Если он деревенский, то в сёлах, как правило, все крещёные, особенно в наших краях, насколько я знаю по своему опыту, – сказал он тихо.
– Тот парень деревенский, однако, он совсем другой, – сказала Сандра, развернувшись к букетику дикого горошка, лежавшего на столике, – дайте мне баночку с водой, о. Александр, – она спохватилась, – я поставлю рядом с Богородицей цветы, – она поднялась из-за стола, свернула к красному углу горницы, где была поставлена икона Богородицы.
Батюшка принёс вазочку, налил воды и протянул Сандре, удивившись тому, как вспыхнули её глаза при виде букетика дикого горошка, словно в запахе лугов открывалось что-то для неё сокровенное.
– В пещере беда, – вдруг услышала Сандра голосок фиолетовой капочки горошка, – из-под камня вырвался горячий источник, охватил озеро пламенем, задыхается в дыму пожарища царица жёлтых кувшинок, она просит прийти на помощь. Только ты одна можешь попасть в пещеру, ты одна знаешь заветное слово.
– Кубышка в опасности? – тихо переспросила Сандра, ставя цветы в вазочку с водой и опуская рядом с иконой Богородицы, – ты меня озадачила, – она вздохнула, – а мне так было хорошо здесь.
– С кем ты говоришь? – удивился о. Александр и оглянулся, ища её собеседника.
– Я должна идти в пещеру бурого медведя, – Сандра неожиданно заволновалась, оглядывая нехитрое убранство горницы священника, – дайте какой-нибудь платок, отец Александр, мне стало зябко,– и она поёжилась.
– То жарко, то холодно, – он вздохнул, – лучше прилегла, а потом решила бы, что делать, – он открыл шкафчик, порылся в вещах и вытянул вязаный платок из козьей шерсти, чисто белый, развернул его перед лицом Сандры, – это выходной платок матушки Лидии, возьми его как память о ней, – и он набросил платок на женские плечи, –тихо добавил, – я буду произносить твое имя в молитвах, – о. Александр вывел женщину во двор, – ступай с богом.
Они обнялись по-христиански, о. Александр осенил её крестным знамением: – будь осторожна, Сандра, и всегда знай, что у тебя есть на первое время приют, моя церковь всегда будет ждать тебя.
– Я ещё вернусь, отец Александр,– женщина спешно вышла за калитку, помахав ему рукой.
– Я не сомневаюсь, – крикнул он вдогонку, – лишь возвращайся быстрей, ведь я не так молод, Сандра.
Батюшка присел на порожек и неожиданно смахнул слезу, он испытывал сейчас точно такое же чувство, когда хоронил свою дорогую супругу. Солнце клонилось к закату, малиновый луч упал на лицо священника и как бы застыл, отражаясь в скупой слезе, вспыхнувшей на щеке. Он вспомнил о дневнике лишь в последнюю минуту, когда Сандра скрылась в глубине орехового сада ,и с досады на себя махнул рукой. Наверное дневник мог бы остановить её, но было поздно.
Платок матушки Лидии. Когда человек умеет чувствовать пульс растения, даже самого неприхотливого, его сердце сжимается от боли в два раза сильнее прочих в предчувствии беды. Сандра шла так спешно, натягивая на грудь большой пуховый платок, который то и дело сползал с плеч, словно пыталась обогнать закат, а солнце же плыло наравне с бегущей, только Сандра убыстряла шаг по земле, а малиновое светило уходило за горизонт в одном порыве. «Только бы успеть» – думала Сандра, минуя ореховый сад и выйдя к поляне знакомого кустящегося водосбора.