Овод

- Да нет, - поспешно заговорила она. - Я еще не состою в организации. Мне только удалось выполнить два-три маленьких поручения. Я познакомилась с Бини. Вы знаете Карло Бини?

- Да, конечно.

Бини был руководителем ливорнской группы, и его знала вся "Молодая Италия".

- Так вот, Бини завел со мной разговор об этих делах. Я попросила его взять меня с собой на одно из студенческих собраний. Потом он написал мне во Флоренцию... Вы знаете, что я была на рождество во Флоренции?

- Нет, мне теперь редко пишут из дому.

- Да, понимаю... Так вот, я уехала погостить к Райтам. (Райты были ее школьные подруги, переехавшие во Флоренцию.) Тогда Бини написал мне, чтобы я по пути домой заехала в Пизу и пришла сюда... Ну, сейчас начнут...

В докладе говорилось об идеальной республике и о том, что молодежь обязана готовить себя к ней. Мысли докладчика были несколько туманны, но Артур слушал его с благоговейным восторгом. В этот период своей жизни он принимал все на веру и впитывал новые нравственные идеалы, не задумываясь над ними.

Когда доклад и последовавшие за ним продолжительные прения кончились и студенты стали расходиться, Артур подошел к Джемме, которая все еще сидела в углу.

- Я провожу вас, Джим. Где вы остановились?

- У Марьетты.

- У старой экономки вашего отца?

- Да, она живет довольно далеко отсюда.

Некоторое время они шли молча. Потом Артур вдруг спросил:

- Сколько вам лет? Семнадцать?

- Минуло семнадцать в октябре.

- Я всегда знал, что вы, когда вырастете, не станете, как другие девушки, увлекаться балами и тому подобной чепухой. Джим, дорогая, я так часто думал, будете ли вы в наших рядах!

- То же самое я думала о вас.

- Вы говорили, что Бини давал вам какие-то поручения. А я даже не знал, что вы с ним знакомы.

- Я делала это не для Бини, а для другого.

- Для кого?

- Для того, кто разговаривал со мной сегодня, - для Боллы.

- Вы его хорошо знаете?

В голосе Артура прозвучали ревнивые нотки. Ему был неприятен этот человек. Они соперничали в одном деле, которое комитет "Молодой Италии" в конце концов доверил Болле, считая Артура слишком молодым и неопытным.

- Я знаю его довольно хорошо. Он мне очень нравится. Он жил в Ливорно.

- Знаю... Он уехал туда в ноябре.

- Да, в это время там ждали прибытия пароходов(*20). Как вы думаете, Артур, не надежнее ли ваш дом для такого рода дел? Никому и в голову не придет подозревать семейство богатых судовладельцев. Кроме того, вы всех знаете в доках.

- Тише! Не так громко, дорогая! Значит, литература, присланная из Марселя, хранилась у вас?

- Только один день... Но, может быть, мне не следовало говорить вам об этом?

- Почему? Вы ведь знаете, что я член организации. Джемма, дорогая, как я был бы счастлив, если б к нам присоединились вы и... padre!

- Ваш padre? Разве он...

- Нет, убеждения у него иные. Но мне думалось иногда... Я надеялся...

- Артур, но ведь он священник!

- Так что же? В нашей организации есть и священники. Двое из них пишут в газете(*21). Да и что тут такого? Ведь назначение духовенства - вести мир к высшим идеалам и целям, а разве не к этому мы стремимся? В конце концов это скорее вопрос религии и морали, чем политики. Ведь если люди готовы стать свободными и сознательными гражданами, никто не сможет удержать их в рабстве.

Джемма нахмурилась:

- Мне кажется, Артур, что у вас тут немножко хромает логика. Священник проповедует религиозную догму. Я не вижу, что в этом общего со стремлением освободиться от австрийцев.

- Священник - проповедник христианства, а Христос был величайшим революционером.

- Знаете, я говорила о священниках с моим отцом, и он...

- Джемма, ваш отец протестант.

После минутного молчания она смело взглянула ему в глаза;

- Давайте лучше прекратим этот разговор. Вы всегда становитесь нетерпимы, как только речь заходит о протестантах.

- Вовсе нет. Нетерпимость проявляют обычно протестанты, когда говорят о католиках.

- Я думаю иначе. Однако мы уже слишком много спорили об этом, не стоит начинать снова... Как вам понравилась сегодняшняя лекция?

- Очень понравилась, особенно последняя часть. Как хорошо, что он так решительно говорил о необходимости жить согласно идеалам республики, а не только мечтать о ней! Это соответствует учению Христа: "Царство божие внутри нас".

- А мне как раз не понравилась эта часть. Он так много говорил о том, что мы должны думать, чувствовать, какими должны быть, но не указал никаких практических путей, не говорил о том, что мы должны делать.

- Наступит время, и у нас будет достаточно дела. Нужно терпение. Великие перевороты не совершаются в один день.

- Чем сложнее задача, тем больше оснований сейчас же приступить к ней. Вы говорите, что нужно подготовить себя к свободе. Но кто был лучше подготовлен к ней, как не ваша мать? Разве не ангельская была у нее душа? А к чему привела вся доброта? Она была рабой до последнего дня своей жизни. Сколько придирок, сколько оскорблений она вынесла от вашего брата Джеймса и его жены! Не будь у нее такого мягкого сердца и такого терпения, ей бы легче жилось, с ней не посмели бы плохо обращаться. Так и с Италией: тем, кто поднимается на защиту своих интересов, вовсе не нужно терпение.

- Джим, дорогая, Италия была бы уже свободна, если бы гнев и страсть могли ее спасти. Не ненависть нужна ей, а любовь.

Кровь прилила к его лицу и вновь отхлынула, когда он произнес последнее слово. Джемма не заметила этого - она смотрела прямо перед собой. Ее брови были сдвинуты, губы крепко сжаты.

- Вам кажется, что я неправа, Артур, - сказала она после небольшой паузы. - Нет, правда на моей стороне. И когда-нибудь вы поймете это... Вот и дом Марьетты. Зайдете, может быть?

- Нет, уже поздно. Покойной ночи, дорогая!

Он стоял возле двери, крепко сжимая ее руку в своих.

- "Во имя бога и народа..."

И Джемма медленно, торжественно досказала девиз:

- "...ныне и во веки веков".

Потом отняла свою руку и вбежала в дом. Когда дверь за ней захлопнулась, он нагнулся и поднял кипарисовую веточку, упавшую с ее груди.

Глава IV

Артур вернулся домой словно на крыльях. Он был счастлив, безоблачно счастлив. На собрании намекали на подготовку к вооруженному восстанию. Джемма была теперь его товарищем, и он любил ее. Они вместе будут работать, а может быть, даже вместе умрут в борьбе за грядущую республику. Вот она, весенняя пора их надежд! Padre увидит это и поверит в их дело.