Страница 39 из 87
– Дай тебе Бог, сынку.
С этими словами он выпил и, чуть поморщившись, вернул мне посуду. Я не знал с чего начинать разговор, поэтому просто налил ещё, снова передал стакан деду. Тот, не колеблясь, снова выпил и занюхал рукавом.
Оживает, подумал я, и тоже употребил, закусывая горькую огурцом.
– От ты скажи мне, сынку, – заговорил первым дед, – в тебя зубы в роте есть?
– Зубы? Ну, есть, конечно.
– О-о-т… А в меня нету их совсем, выпали усе давно, ни одного не осталося. Усё мыши поели… Ага…
– Угу, – поддакнул я, продолжая хрустеть огурцом и не понимая, к чему тот клонит.
– От тебе и угу… Жизню проживашь, а умов не наживашь, – он, наконец, обернулся в мою сторону. – Вот скольки тебе годов зараз?
– Двадцать шесть, – почему-то стесняясь собственной молодости, признался я.
– Ага… Ну, тады скажи мне, сынку, чтобы горилку пить, скоко зубов надо?
– Да нисколько не нужно, у вас и без зубов-то вон как хорошо получается! Как в сухую землю уходит!
– О-о-о! – протянул дед, подняв вверх костлявый, узловатый палец. – А скоко ж зубов надобно, чтоб огурцом ту горилку захрумать? А?
Я чуть не подавился и с трудом проглотил недожёванный кусок огурца. «Чёрт! Вот баран!» – выругал я самого себя, достал из кармана два варёных яйца, которые мне предусмотрительно вручила Оля, и передал их старику.
– О-от… Бачу, вже чуток поумнев! Да? Трохи ума нажив, токмо не шибко много, видать, пока нажив. Ще трохи надо вправить.
– Это ещё почему? Вам яйца пожевать, что ли? Это, извините, не ко мне…
– Бог с тобой, сынку! Не надо мне ничаво жувать, а тем паче яйца! А лучше скажи, ты мне горилки вже наливав?
– Наливал.
– Ага… А я её закусив?
– Ну, нет, конечно! Вы же огурец не смогли съесть! За это извините, конечно…
– А теперь закусывать чем я буду, сынку?
– Да ёлки-палки, ну, яйцом же будете! Я ж вам яйцо для чего дал? Закусывайте! – чуть не срываясь на крик, выпалил я.
– О-о-о! – всё также безмятежно протянул старый маразматик и снова ткнул пальцем в небо. – Токмо скажи-ка мне, сынку, а что я этим твоим яйцом закусывать буду? А?
Я медленно и глубоко вздохнул, из последних сил сдерживаясь, чтобы не взвыть от отчаянья, затем налил деду полстакана водки. Тот принял из моих рук напиток и снова уставился в заметно потемневший горизонт.
– О-о-от… Ще трохи вправить осталось и можно тебе вже рассказы говорить, – продолжал издеваться дед.
– Ну, что теперь нет так, Прохор Матвеич?
– Как что, сынку?! Ты-то, видать, хворый дюже! Себе-то вон не наливашь, а токмо мне горилку в стакан подливашь!
Я не стал ничего отвечать, а просто налил себе водки, и даже произнёс тост: «За примирение!», чокнулся с дедом и осушил свой стакан. Больше претензий у него ко мне не возникало.
– Прохор Матвеич, там вас Оля заждалась, волнуется, к столу зовёт. Может, пойдём в дом, а? А то нам с другом тоже уходить пора, засиделись мы у вас. Вы уж нас простите, если чем обидели, мы не специально. Не знали мы, что не разрешите здесь копать. Надо было спросить, конечно…
Я положил руку на плечо старику и тот, будто внезапно проснувшись, легонько вздрогнул.
– Ты, сынку, в Бога веришь? – зачем-то спросил он у меня и даже обернулся ко мне лицом. В темноте его глаза, ввалившиеся от старости и худобы, казались совсем чёрными, а седые, косматые пучки волос, торчащие в разные стороны словно мочалка, придавали деду зловещий вид, который никак не сочетался с прежней комичностью.
– Верю, отец.
– Ага… – он дожевал яйцо, и вытер руки о штанину. – А в чёрта?
– В дьявола, что ли?
– Ага.
– Ну, раз в Бога верю, значит, и в дьявола тоже. Куда ж без него-то?
– О-о-от… В чёрта, значится, тоже веришь, – он на мгновение притих, и продолжил, резко повысив голос почти до крика: – так чаво ж тогда ты, басурманин окаянный, к чёрту к этому сам на рога лезешь?! А?! – Дед нервно задвигал желваками.
– Почему на рога? – я недоумевал. – Это вы сейчас о водке, что ли?
– Ну, а куды ж? На рога, конечно! Чаво в яр полез, дурко? Говори!
– Ну… Археологи мы… Раскопки там всякие… Копаем…
– Ты мне голову не полощи, я жизню прожил, бачу какие вы археологи! – он перевёл дух и добавил уже немного спокойнее. – Шо в тебя з рукою стало? Ну-ка глянь!
Я испуганно уставился на свои ладони, пытаясь рассмотреть что-нибудь необычное, но всё было в порядке: чистые, пальцы все на месте…
– А что с ними?
– От басурманин! Откеле ж мне знать-то что с ими? Это ж твои руки! Не наливаешь деду, значится шось не то с руками-то!
– Тьфу ты! – не сдержался я и разлил водку по стаканам.