Страница 58 из 123
***
Тщетны были поиски и дымом затерт след. Запах Анны растворился в ночи, а тело Маркуса давно остыло. Антон только и нашёл, что потеки ее крови да следы борьбы. Вытоптанный по всему лесу снег, где табуном носились вихри, гоняя лесную живность.
Как же Анна была права! Лучше бы всё сам, лучше бы только ему больно, чем так.
Каратель понуро вернулся в город, отправил щенков под присмотром Павла прибраться в охотничьей избе. И всё закончилось.
Павел потом его не трогал, а дождавшаяся обожаемого любовника, Марина стала совсем незаметной. Антон сразу отметил, что она высветлила волосы, как ему нравится, одежда стала элегантнее, а макияж — привлекательнее, но ничего не сказал. Теперь все равно.
С Марком бы поговорить, но того дома не было. Только Марон, обновленный, в несвойственном ему теле и ещё болеющий, встретил Главного Карателя ледяным спокойствием, сказал, что ничего не знает о брате. Антон ушел молча. Он чувствовал Верховного, и стоило только закрыть глаза, как повторялся настойчивый зов. Сосредоточиться. Найти. Почему Маркус зовет и запрещает себя искать?!
Ленинград
В больничной палате было свежо и ярко. Несколько человек дремали, остальные говорили вполголоса. Старик, у которого Элис сидела уже минут двадцать, по второму кругу рассказывал о себе. Она держалась, из последних сил подавляя зевоту, перекатывала в ладони гладкие камешки, собранные перед отъездом из дома, и пыталась почувствовать, что же беспокоит его больше всего и можно ли помочь. Напрасно. Всё это напрасно. Она чувствовала только её!
Противная Анна пульсировала болью, стонала в сознании и никак не хотела умирать. "Чертова тварь, чего ж ты такая живучая?! Десять дней прошло, а ты всё никак не угомонишься!"
— Лизонька, к тебе тут пришли, — медсестра отступила, пропуская незнакомца вперед.
Вошел высокий широкоплечий мужчина. Зоркие глаза, брови вразлет, аляповатый квадратный подбородок рядом с привлекательными чертами лица и пухлым чувственными губами. Взгляд надменный, но сам мужчина какой-то неловкий, рассеянный. Он быстро взглянул на больных, отвел взгляд и нервно пригладил черную копну волос. Приблизился так быстро, что Элис растерялась.
— Здравствуйте, Елизавета! Я мог бы пообщаться с вами в более... непринужденной обстановке? — он слегка кивнул.
— Здравствуйте... э, да, конечно, только... вы не представились, — Элис опасливо поднялась, их взгляды сравнялись.
Незнакомец хмыкнул, чуть слышно щёлкнул пальцами и его тело погрузилось в нефтяной туман с уродливыми змеиными головами. Девушка охнула, а он явно остался доволен произведенным эффектом.
— А так? — самодовольно улыбнулся Вампир.
— Маркус! — изумленно охнула девочка, и ноги свел страх. Пальцы его больно стиснули её локоть.
— Спокойно, моя милая. Вы же знаете, зачем я здесь? — от его ледяных угольных глаз хотелось согнуться пополам и исчезнуть. Чего он такой злой?! Элис машинально кивала.
— Вот и прекрасно. Тогда идемте. У нас мало времени, а здесь слишком много ушей. Этому болтливому болвану, — он кивнул в сторону больного, — всё равно не поможешь.
Подмосковье
Щенок, который был приставлен следить за Мароном, все забыл. Чертов идиот! Как он посмел?! Маркус метался по лесу, отпускал и созывал полозов, но они возвращались пустые, понурые. От ярости Вампир иссушал деревья, жег травы и искал, напрасно искал ее могилу. Если бы только можно было принести Элис в жертву... Но Маркус только сжимал в ладони её крохотный золотой медальон и просил у него ответа. Элис сказала, что на могиле Анны он станет теплым. Где же ее найти?
Пора уже было развернуться и ехать назад. Близко рассвет, а Маркус терпеть не мог солнце. Ночью его новое тело было не видно, но при свете дня эти руки, это угловатое лицо и вороньи патлы! О, как он хотел бы вырвать их! Как теперь окрашивать их в алый, как наслаждаться охотой и потом чувствовать, что на затылке кожа стягивается тугим комком?!
Вампир резко обернулся к городу и вдруг провалился в густое желе. Поплыли очертания деревьев, смазались грани миров. В этом месте, в переходе между мирами тумана и жизни, он бывал только духом, и никогда — человеком. Что за чертовщина?
А небо тронулось темной рябью и огненными всполохами. Ветви стали узловаты, похожи на перекрученные конечности с длинными тонкими полосками плоти, которые Маркус-демон так любил поглощать. И пеплом кружили в воздухе перья. Множество и множество тёмных точек с гадким мокрым запахом.
— Анна… ответь… — прошептал Маркус и ощутил, как в ужасе сжались мускулы, как перестали слушаться органы, и горло поглотило крик.
Из груди его вырвалось пламя, окутанное густым черным дымом, и сдержать его не было сил. По сосудистым сплетениям тела тянулись раскаленные нити и в каждой клетке рождали огонь. Неистовый, безумный, так похожий на лаву. Не помня себя, Маркус сжимался и кричал, кричал, кричал...