Страница 20 из 123
И все стихло. Звуки стали прежними, как люди слышат, исчезли радуги и тени. Будто и не было ничего. Тело само задрожало, покрылось мурашками, испариной, остыли ладони. Анна вдруг ощутила цепкий внимательный взгляд, от которого стало холодно, от которого руки свело, а тело будто окаменело. Чужой взгляд, злой. И плоть стала тугой, кукольной, по костям словно нити протянуты. Обернись же! Посмотри!
Она обернулась. На нем были черные одежды, а над ними светлая голова с белой кожей и лазурными глазами. Утонуть в них можно, упасть и не выплыть. Мальчишка совсем, черты знакомые, злые, губы едва видны. Ненависти столько, что не передать. И гады черные по плечам. Мотают плоскими головками, щурят желтые тонкие зрачки, выпускают подвижные жала, пробуя воздух. Аня хотела отступить, и не пошла.
— Анннна, — юнец нарочно протянул её имя. Будто змея шершавым языком перекатила.
"Дьявол, как есть!" — почувствовала Аня. Только вместо черного – белый, как мыши в больничной лаборатории. Ее передернуло. Швырнуть бы в него чем-нибудь, чтоб не смотрел так, чтоб прочь пошел. У него была отвратительная ухмылка, и девочке не хотелось знать, чему рад этот черт.
— Я заждался тебя, Ангел мой. Верни мне огонь, — его голос, как шелест падалишней листвы. Сразу зазвенел ветер в ушах, отовсюду шум, визг.
— Я не знаю, что ты хочешь, — она закрыла уши руками. Вокруг подымалась буря, хлестала ветром по щекам.
— Тебя хочу. Хочу твою душу, — прорычал незнакомец, и пальцы его вдруг сомкнулись на ее запястье. — Сама мне отдашь... Сама...
Его глаза провалились в череп, оставив темные провалы глазниц. Оскалились челюсти с острыми клыками. От прежнего облика остались только змеиный язык, да небесные радужки, от которых бросало в дрожь. Анна дернулась, вырываясь, но призрак цепко схватился, не оторвать. Завизжала, закричала, забилась. А пальцы его все крепче держат...
Больно ударило что-то по щекам, по лбу, окатило ледяной водой. Аня стала задыхаться, сердце подпрыгнуло к горлу, ребра стиснули легкие так, будто пронзили их насквозь. "Отпусти, чудовище! Отпусти!" — мысленно кричала она.
— Не отпущу! Просыпайся! — в самое ухо рявкнул Антон, и снова ударил ее по щекам.
— Всё... Хватит... — Аня выдохнула с трудом. Откашлялась, дышать невозможно.
Она повернулась на бок, но вампир не отпускал её, — так и держал на коленях, прижав к себе.
— Что случилось? — спросил он и стиснул зубы. Присутствие Маркуса было слишком явным, чтобы ошибиться. И на её запястье Каратель увидел след от его пальцев.
— Не знаю. Я увидела что-то… Кого-то... Он говорил про какую-то душу... Это просто от страха... Слишком много всего... Нового... — прошептала она, испуганно вздрагивая.
— Я больше не уйду надолго. Прости. Не знал, что так будет. Ты еще слишком слаба, чтобы быть одна.
Антон поднялся, на руках отнес её в дом. "Легкая совсем стала, холодная. Дрожит, как из полыньи вынырнула. Рубашка к спине прилипла, надо бы сменить. Волосы пахнут ландышем, душно так, до горечи в горле. Зачем согласился? Разве можно её... ему?!" — пока Маркус его не контролировал, вампир себя ненавидел.
Он кое-как успокоил Аню, покормил, заварил крепкого сладкого чаю. А у неё озноб только сильнее стал, зуб на зуб не попадает. "Маркус, Маркус, зачем же так сразу? Так она никогда не останется", — сокрушался Антон. Проще простого догадаться, что Верховный и не хочет этого. Но из-за чего тогда так настаивал, чтоб именно Антон ее заразил?
Каратель нашел ей другую одежду, заставил переодеться, вышел покурить, пока она закончит. И вдруг представил Анну... своей. Теплой, мягкой, родной. С тонким запахом сирени, с огнем на кончиках пальцев, с золотом на коже. И руки ее нежные на своей шее, жар сквозь одежду.
Нельзя! Не его она. Маркуса.
А чувства в Карателе уже проснулись, — горячие, сумасшедшие. От них вода по спине, сердце бешеное и горло сухое. От них трясучка в руках, боль в суставах и паника в душах. "Отпусти их, Анна! Уничтожь обратно! Без них лучше было..." — Антон запрокинул голову, стиснул зубы.
***
Следующий день начался у Анны с навязчивого стука, а выспаться она не успела. После случившегося ночью долго ворочалась, боялась закрыть глаза и вернуться в кошмар, где бледный юнец сжимает запястье. Долго думала, что делать дальше.
Верить Антону в то, что он вампир, отказывалась. По всему выходило, что он буйно тронутый умом. Спорить с таким — себе дороже, придется какое-то время поддержать его игру, а не то прибьет чего доброго. Ничего, она обязательно выберется, только б не бил да рук не распускал, с остальным и смириться можно, если жить хочешь.