Страница 19 из 123
Ане было страшно найти еще одно подтверждение нереальному. Она не стала проверять.
— Сколько времени прошло?
— Чуть больше месяца. Всё срослось быстрее, но я не был уверен, решил выждать больше.
Анна выронила листок, долго смотрела в пустоту. Она молчала так долго, что вампиру надоело ждать.
— Тебе нужно поесть, — сказал Антон. Аня вздрогнула и залилась краской, вспомнив, что он все еще рядом.
— Можно потом? Хочу побыть одна.
— Недолго. Потом пострадаешь. Тебе нужно самой сил набираться.
— Кровью? — бесцветно спросила она. Смирилась?!
— Нормальной едой. Кровью позже.
Она даже не обрадовалась. Только отвернулась, положила руку на кровать, обреченно согнулась, представляя не радужное будущее.
— Я не думаю, что смогу убивать...
— Я есть, не нужно никого убивать. Стакана моей крови в день тебе достаточно.
— А потом?
— А потом — полная луна, и ты всё сделаешь сама. К тому дню твоя кровь станет иной, инстинкты проснутся и сами станут руководить. Тебе просто нужно не сопротивляться.
Нью-Йорк
В Нью-Йорк Марон и Элис прилетели рано. Солнце еще не успело подняться, хотя горизонт уже светлел, широкими мазками красил облака в лиловый и оранжевый. Спустились по трапу, вошли в город и поймали такси. Элис смотрела в окошко, как мимо быстро проносятся высокие дома с блестящими стеклами, машины, как меняются прохожие и яркие витрины магазинов.
— Их здесь столько, что я боюсь потеряться, — тихонько выдохнула она. Маленькая ладошка дрожала в крепкой ладони Марона.
Таксист улыбнулся её детской наивности, но только они вдвоем знали, что Элис говорит не о магазинах или людях, а о призраках, которые видимы ей и вампиру.
— Не волнуйся, дорогая, я же рядом, во всём тебе помогу, — успокоил ее Марон.
— У вас чудесная дочурка. Сколько ей? — таксист попался разговорчивый.
Марона такие раздражали. В другое время он бы использовал гипноз, чтобы навязчивый водитель замолчал. Но сегодня сытый вампир оставался спокоен. Все шло гладко.
— Пятнадцать, — ответил он таксисту.
— Вы в гости или по работе?
— Ни то ни другое. Решили сменить обстановку, после смерти её матери.
— О, простите. Я не знал, — человек покраснел и невольно сжался, чувствуя, что коснулся опасной темы.
— Ничего, — Марон с Элис посмотрели друг другу в глаза. — Мы уже смирились с утратой.
— И начинаем новую жизнь, — мило улыбнулась она.
И кто там уже помнил, что год назад всё у девочки-ангела было по-другому.
Подмосковье
Мир стал оглушительно-шумным, хоть и сузился из огромной страны до крохотной избенки в лесу. Анна свернулась калачиком, прижав к груди колени, зажмурилась и мечтала только о том, что, раскрыв глаза, увидит себя дома. Но каждый раз возвращались потемневшие бревенчатые стены, пыльный потолок с кружевной паутиной и стрекотание десятков букашек. Кто бы представил, что в природе столько шума! Непривычно-навязчивый он мешал обдумать произошедшее, Анна хмурилась, затыкала уши, но ничего не помогало. Временами чудились ей вампирские шаги снаружи, но Антон так и не вошел.
Когда опять открыла глаза, поняла, что уснула, и теперь за окном уже темно. В комнате стало душно, горько пахло сухим деревом и костерным дымом. А ещё мясом. Теплым таким, свежим, только что приготовленным. Анна поднялась, опасливо дошла до стола, потрогала в миске большой аппетитный кусок. Пить хотелось сильнее. Огляделась. Воды не было, вампира тоже. Рискнула выйти наружу.
Шелест, стрекот и шуршание обрушились внезапно, оглушили, заставили присесть. Короткий спазм минул быстро, запахло сухостоем, полынной горечью, чабрецом и кисловатой терпкостью иных трав. Анна плохо помнила их, но запах узнавался легко. Тянуло отхожим местом и откуда-то сыростью. Сориентировалась, пошла к воде. Тонкий ручеек бежал за домом, журчал весело и беззаботно, омывал большие камни и прятался под разросшимся шиповником.
Она легла на живот, пила долго и жадно, жмурясь от ледяной воды, сводящей зубы, от болотного привкуса и ощущения слизи на языке. Девушка передохнула, перекатилась на спину. Вверху, куда ни глянь, звёзды рассыпаны, переливаются разноцветными лучиками, подмигивают. Только руку протяни, — и позовут, утянут за собой. Анне вдруг жалко стало, что не осталась с ними, откликнулась на чужой зов, в тело вернулась. Быть бы теперь там, с ними, и ничего бы этого не знать.
Она поднялась. Голова наполнялась то свинцом, то легкостью, перед глазами вспыхивали искры. Анна выпрямилась и замерла. По деревьям, кустарникам и травам от корней до макушки пульсировали разноцветные радуги, бродили, как живые, к небу и обратно, двигались вразнобой, мешались, затухали. Наркотический дурман с ней, не иначе! Вдали меж деревьями бродили живые тени, мелкие и крупные, средние и едва различимые. Пока сообразила, что это лесная живность, не раз перекрестилась, хоть в бога и не верила особо.