Страница 14 из 123
— Ты была ранена... тяжело. Нужно подлечиться, — он вдруг поднялся, подошел к ней. От его близости Анна дернулась, но убежать не могла. Антон опустился на корточки, зачем-то нашёл её ладонь. — Нет больше Андрея. И тебя больше нет. Все думают, что ты умерла.
— Как так... я же... а мама... — растерянный взгляд девушки заметался по стенам, глаза стали большими и влажными, добавляя ей сходства с несчастным олененком. Антон едва удержался, чтобы не прижать ее к себе. Не примет же его, не поверит!
— Теперь ты другая. Ты заболела, и когда в следующий раз проснешься, я всё тебе объясню.
— А сейчас? Зачем я здесь? Кто ты вообще такой? Тебя осудят и расстреляют, если узнают...
— Если узнают, — уточнил Антон. — А обо мне не узнают. Андрей же тебе говорил.
— Он... Это правда, что ли? Да вы тогда оба...
— И ты теперь вместе с нами, — он улыбнулся. Ей стало гадко и обидно, что теперь ничего нельзя сделать, никак ему не повредить.
Дыхание перехватывало, и воздух стал сухой, больно царапал горло. Поплыли блики, комната, лицо сумасшедшего и Аня провалилась в темноту.
Пальцы вампира скользнули к ее шее, отсчитали пульс. Ранки от клыков затянулись, а полукруглый синеватый след его челюсти ещё остался. Бледная кожа девочки покрылась испариной, дыхание сбивалось, и бешено пульсировала венка. В полумраке ее волосы стали совсем черными, липкими. Антон откинул одеяло.
Она была совсем нагая. Повязка между грудей уже не пропитывалась кровью, но снимать еще рано. По телу везде ссадины, синяки и следы ушибов. В последние дни они меняли цвет, говоря о заживлении. Каратель запустил ладонь ей под спину, закрыл глаза, очертил пальцами позвонки, находя поврежденные. Ещё горячие, ещё болят. Не открывая глаз, вампир другой рукой провел по её животу вниз к лобку и линии бедер. К чему-то прислушался, улыбнулся. Почти зажили отбитые почки и печень, а матка уже стала на место.
Каратель поднялся, снова укрыл её, и какое время стоял рядом, наблюдая, как тонкое золотистое свечение "особой" души окутывает Аню. Когда-нибудь оно обязательно вспыхнет огнём.
К очередному полнолунию Аня была не готова, и спустя три недели Каратель уколол ей морфий. Она металась в бреду, горела, кричала. Она шептала, что он сумасшедший, и она сама такая, потому что нет никаких упырей, нет бессмертия и Антон просто безумец. В очередном припадке, когда он удерживал ее на месте, Аня его укусила, оставив на запястье глубокий след от зубов и легкие царапины на месте подросших клыков. А к утру затихла. Он знал, что скоро она проснется, ведь переломы зажили, органы залечены, а тело готово к новой жизни.
Август
Пахло дымом и сыростью. Прошлогодние листья слежались у стены и тянули сладкой гнильцой, под ними копошились жучки и черви, источая легкий запах сырости и глины. Из-под крыши сорвался кусочек коры, прошелестел по бревнам, упал в сухую траву. Он спугнул с травинки паука, и тот цепкими лапками засеменил к веточке шиповника. А прямо под лежанкой стрекотал сверчок, чесал лапкой хитиновый панцирь, шевелил усиком и перебирал жвалами.
Анна осторожно открыла глаза. Разум боялся куда больше, чем нужно. Уши не верили тому, что слышали, глаза — тому, что видели, но в ответ на это тело не дрожало. Оно будто знало, что с ней происходит.
Воздух от множества пылинок стал похож на вуаль. Она мелко золотилась в тусклом свете мутноватых окошек, оседала на лицо. Аня чихнула, почесала нос и с удивлением уставилась на руку. Та шевелилась, а боли не было. Аня помнила, что в прошлый раз, могла подвигать только пальцами, теперь же... Она осторожно потянулась, ощупала тонкую сорочку на теле, медленно приподнялась. Ничего. Вспомнила горячую боль меж грудей, закрыла её ладонью. Шрам от пули пульсировал, ошибиться было невозможно.
Страх спазмом схватил за горло, забился внутри бешеной птицей. Аня стала вспоминать, откуда был выстрел, и как потом прошла пуля. По всему выходило, что если сквозное, то след есть и на спине. Стала искать его, нашла под лопаткой. Задумалась, почему не могла шевелиться. Лекарства какие-то или что?
— Там не только пуля была. Ещё кое-что, — Антон приподнялся на лежанке.
Аня и не заметила, что он лежит там неподвижно, наскоро прикрылась, невольно отползла в угол. Он же видел ее нагой!
Антон с минуту смотрел на нее. Глаза у неё большие, испуганные. Понимал, что надо говорить. Приближаться к ней специально не стал, хоть обычно и успокаивал таких щенят силой.
— Не бойся, я тебе ничего плохого не сделаю. Теперь с тобой всё в порядке. Сейчас ты оденешься, и мы поговорим.
Он кивнул на край ее постели. Там лежали мужские вещи, на полу — пара ботинок. Мужчина встал и вышел. Аня не решилась спросить, что с ней будет дальше, торопливо оделась и пошла следом. Антон был совсем рядом: сидел у костра чуть поодаль двери, помешивал что-то в подвешенном котелке. Ветер донес вкусный запах вареного мяса и распаренной крупы. Аня поглотила голодную слюну, остановилась, не решаясь подойти.
— Подходи, не бойся. Голодная же.