Против правил

Правило номер один.

Морган вернулся, как и договаривались, через неделю. И попал с корабля на бал – четвёртый отдел праздновал свою очередную годовщину, которая совпадала с днём рождения Уоррена Барри, и не просто с днём рождения, а с юбилейной датой – шеф разменял полтинник.

Морган был в курсе предстоящих событий и привёз любимому начальнику литр чистенькой пальмовой водки. Рамаджи сам её выгнал и налил в бамбуковый сосуд, который сделал Морган, собственноручно обжёг и покрыл лаком.

К началу праздника он, конечно, опоздал, и явился в самый разгар веселья. Сегодняшний день был объявлен выходным, и по случаю юбилея шефа и дня рождения отдела руководство устроило хорошую вечеринку. Все поздравляли Уоррена Барри, он благодарил подчинённых и приглашал веселиться на полную, обещая, что завтра никому слова против не скажет. А поскольку столы ломились от выпивки и закусок, то никто не сомневался, что весь отдел завтра будет лежать трупом.

Морган поздравил шефа, выпил с ним, потом нашёл Тревора и тоже выпил с ним, потом к ним присоединился Ален Спарк, и они выпили втроём.

- А где Рассел? – спросил Морган. – Не вижу что-то свою напарницу.

- Шары-то разуй! – заржал Тревор. – Вон твоя ненаглядная!

- Где? – не понял агент.

- Да вон же! – показал друг.

Двери банкетного зала были распахнуты настежь, и Морган увидел на лестничной площадке Рассел. Стоит, облокотившись о перила, смотрит вниз. В руке неизменная сигарета. Но разве ж это Рассел? Нет, это не Рассел! Это какая-то фея из сказки, вот только феи не курят. Да бох с ней, с сигаретой, всё равно фея.

 

Морган просто обалдел. Никогда такой красивой напарницу не видел. В золотистом длинном платье с открытыми плечами, волосы красиво подняты вверх и затейливо уложены. На стройную обнажённую спину змейкой спускается светлая прядь с розоватым отливом – она покрасила волосы в «розовый блондин».

Рассел его не видела, и какое-то время Морган в немом восхищении смотрел на её лёгкую, как вечернее облако, фигуру, на красивые изящные руки, на перегиб стройной спины, на подчёркнутую кроем платья тонкую талию, потом нашёл на столе бокал с виски, жадно глотнул из него и хрипло сказал:

- Я пошёл к ней.

- Иди! – заржалТревор и дружески приложил его лапищей по плечу. – И да воздасться тебе по твоей потенции!

 

Рассел так задумалась, что не услышала, как сзади подошёл Морган. Она вздрогнула от неожиданности, когда он коснулся её обнажённого плеча.

- Это ты! – выдохнула она, оборачиваясь.

- Прости, что напугал, - улыбнулся Морган, разглядывая её с открытым восторгом.

Лёгкий макияж, колье из мелких алых камешков, длинные серьги с теми же камнями, глубокий вырез платья, открывающий соблазнительную ложбинку между грудей.

- Боже, неужели это ты, агент Рассел? – пробормотал Морган, проваливаясь взглядом в бездонную глубину этой впадинки. – Ты… ты просто… я даже обнять тебя боюсь!

Морган тоже выглядел празднично: чёрные с блестинкой брюки, белая шёлковая рубашка, чёрные лаковые туфли, волосы зачёсаны назад, только маленького «хвостика», который всегда так нравился Рассел, нет.

   

Она схватила Моргана за плечи и развернула к себе спиной. Нет, не показалось! Нет «хвостика», и всё!

- А где «хвостик», Морган? – пролепетала Рассел, чуть не плача. – У тебя же «хвостик» был!

- А я его обрезал, - беспечно махнул рукой напарник.

- Зачем? – Рассел расстроилась в полный серьёз.

- Так было надо по ритуалу, - пояснил Морган, - мы с Рамой всю неделю торчали в джунглях, пели мантры, жгли благо-воняния, чтобы отогнать твою болезнь. Это ритуал такой, называется «Путь посвященных». Нужно выстричь волосы сзади и сделать крестообразный разрез на правой ладони. Потом волосы и кровь бросаются в воды Инда. Звёзды и луна вошли в фазу, которая бывает раз в двенадцать лет, и колдовство должно подействовать. Ты поправишься, Джо, - уверил он.

 Рассел схватила его за руку и перевернула вверх. Свежий крестообразный шрам пересекал ладонь.

- Ты что, это ради меня? – прошептала она

- Можно подумать, это первая глупость, которую я делаю ради тебя, - улыбнулся Морган, - знала бы ты, какие страдания я перенёс в джунглях! На третьи сутки ритуала меня укусил овод. В задницу. Было очень больно.

 

Рассел держала его руку в своей, опустив голову, потрясённая и взволнованная настолько, что не могла говорить. Вспомнились слова напарника в лесу Манкейто: «Ради тебя я на плаху лягу!» И ляжет ведь, чёрт возьми! Ляжет!

- Как ты себя чувствуешь? – спросил Морган.

- Хорошо, - ответила Рассел, - у меня остались ещё очаги воспаления в лёгких, но они стабильно уменьшаются. Я уже три дня не пью свои таблетки. И почти не кашляю.

- Вот видишь! – торжествующе улыбнулся напарник. – Рама знает, что делает! Ты у нас, как новенькая, будешь, Джо!

 

Рассел поднесла к губам его руку и несколько раз поцеловала шрам на ладони.

- А ещё, - озадаченно протянул Морган, - мне Рама предлагал сделать на тебя приворот. Но я сказал, что это уже не нужно…

Она подняла голову, посмотрела ему в глаза. То был взгляд любящей женщины, нежный, ласковый, волнующий. Морган хрипло вздохнул, чувствуя, что его охватывает дрожь. Держать себя в руках, когда она оказывалась так близко, ему становилось всё труднее.

- Пойдём выпьем, - предложил он, - и потанцуем.

Выпили. О, ещё как выпили. Шеф поймал их и увел за свой стол. А там сидел директор всей конторы, Роберт Силли, который возжелал поднять бокал с лучшими агентами четвёртого отдела. Рассел периодически таскали танцевать, то свои, то руководство, Моргану шеф «подсел на ухо», совершенно неожиданно увлекши его интересной беседой, и, словом, не успели агенты опомниться, как довольно-таки сильно напились.

Когда некоторые из сотрудников, выходя на лестницу «освежиться», перестали попадать в дверные проёмы, а кое-кто уже пристроился спать прямо за столом, Морган предложил Рассел «уйти из этого гнездилища разврата». Удался корпоративчик, пора и честь знать.

У самой стоянки их догнал шеф, смачно расцеловал и дал на дорожку бутылку виски и тарелку мясной нарезки. Напарники сели в такси и поехали к Моргану домой.

- Почему бы руководству не дать и завтра всей конторе выходной? – задал в пространство риторический вопрос Морган, откручивая крышечку бутылки и отхлёбывая прямо из горлышка.

- А тебе лишь бы не работать! – поддела его Рассел.

- Да я вообще могу не работать! – заявил Морган. – У меня хозяйство большое! Когда мне всё успевать?

- Какое у тебя ещё хозяйство? – фыркнула напарница, забрала у него бутылку, глотнула, вытерла губы.  – Что-то не помню я наличия в твоей квартире телятника, курятника и кофейных плантаций! - заявила, наставительно поднимая вверх палец.

- Вот это хозяйство, - Морган многозначительно похлопал себя по ширинке брюк.

- А-а, - согласно кивнула сражённая аргументом Рассел, - это да. С таким хозяйством можно и не работать. С таким хозяйством можно и домохозяином быть.

Доехали до дома Моргана, вошли в квартиру. Домохозяин пошёл умыться, а когда вышел из ванной, то нашёл гостью на балконе, конечно же, с сигаретой.

- Ты что, - рассердился он, - не могла в комнате покурить? Холодина такая! Вон, замёрзла совсем! - он дотронулся до её плеча. - Ледяная!

- Ой, Кейси, - пробормотала пьяная Рассел, - какие у тебя руки горячие… - она перехватила его ладонь и потёрлась об неё щекой.

Морган тихо вздохнул, наклонился и поцеловал её в губы без долгих разговоров.

Сосуществование двух разнополых агентов, в конце концов, приводит к одному концу. Сколько верёвочке не виться.

   

Вот и происходит то, что должно произойти. Для Моргана, пожалуй, слишком поздно, он уже и надежду потерял, и едва в монахи не подался. Для Рассел, пожалуй, слишком рано, она предпочла бы «не форсировать события». Но они оказались вдвоём в Моргановой квартире, достаточно пьяные для того, чтобы не пускаться в глубь размышлений, и в этот раз им не нужно было куда-то спешить, и никто не мог помешать им стуком в дверь или телефонным звонком.

Морган отнёс Рассел в спальню, снял с неё платье, касаясь губами рук, шеи, груди, слушая краем сознания, как тают в полумраке комнаты её тихие стоны. А потом мир заполняют прохладный шёлк простыней, и её нежные руки, ласкающие его тело, и поцелуи, от которых комната плывёт, и сознание тоже плывёт в розовом тумане блаженства.

И когда они слились воедино, будто ослепительно-белый солнечный луч прошёл сквозь них, рассыпал их тела на сотни сверкающих звёзд, и они стремительно взлетели вверх, закружились, и медленно спустились вниз, возвращаясь на Землю.

- Боже мой! – тихий шёпот Рассел вернул Моргана в реальный мир. – Неужели так бывает?

 

Он приподнялся на локте, вглядываясь в её лицо, встретился с её взволнованным взглядом.

- Интересно, - задумчиво произнёс Морган, - столько раз слышал выражение «затрахать до слёз», но никогда прежде не видел, как это выглядит.

Он протянул руку и осторожно стёр прозрачные капельки со щёк Рассел. Её руки взлетели крыльями бабочки, обвили его плечи, притянули к себе. И всё повторилось: блаженное сумасшествие, головокружительные поцелуи, горячий шёпот, нежность пальцев, слияние тел, стремительный взлёт в неизмеримые глубины вселенной и тихое, счастливое возвращение в свой мир.

 Ночь была сказочной и бесконечной. Не нужно было говорить, решать, выяснять, была просто остановка во времени, и они любили друг друга, пока обессиленные и наполненные счастьем не заснули, не размыкая объятий.

А утром Рассел проснулась, окинула залитую рассветными сумерками комнату, тихо выбралась из-под руки Моргана, встала босыми ногами на мягкий ковёр. Быстро оделась и неслышно вышла.

Она боялась отрезвления, боялась встретиться с ним взглядом, боялась того, что он может сказать, боялась объяснений происшедшему и решений, которые последуют за этим. Лучше не здесь. Лучше на работе, в другой обстановке, которая придаёт ей уверенности. И пусть Морган скажет, что она не одна из многих, не Линда. Что это не просто трах по пьянке, что всё по-другому. Но не здесь, не в эти беспощадные холодные сумерки, жёсткой реальностью вырвавшие их из волшебной ночи в циничный расчетливый мир, который требует оснований каждому действию и не признаёт безумных порывов.

Они оба опоздали на работу, но Рассел всё же больше, чем Морган. Он проснулся один, позвал её, она не ответила. Он всё сразу понял, но хотел только одного: выяснить, смущение прогнало её утром или сожаление о случившемся. Морган неспешно принял душ, побрился, надел форму и поехал на работу.

   

Когда напарница, бледная, с голубыми полукружиями у глаз, но аккуратно одетая и гладко причёсанная, вошла в свой кабинет, он сидел на своём рабочем месте, пил пиво и грыз сушёную рыбку.

- Доброе утро, - официально-нейтрально поздоровалась Рассел.

- Доброе утро, - отозвался в том же тоне Морган, изучающее глядя на неё, - пиво будешь?

- Буду, - ответила она.

- Тогда стакан давай.

 

Она достала свою большую кружку для кофе и подала её напарнику.

- Болею, - призналась честно.

- Я тоже, - кивнул Морган, - перебрал здорово. Не помню, как уехал с вечеринки, как домой приехал, - ледяным тоном сообщил он, внимательно наблюдая за её реакцией.

Рассел взяла из его руки бутылку, низко наклонилась, наливая пива в свою кружку, чтобы он не мог видеть её лица. «А может быть, и впрямь, ничего не помнит? – подумала она. – Проснулся один. Может, и сойдёт, будто ничего и не было?»

- А ты? – в голосе Моргана послышались требовательные нотки. – Ты помнишь, чем вечеринка закончилась?

- Нет, - Рассел постаралась придать максимум твёрдости своему голосу, - я помню только, как танцевала с Робертом Силли, а все вокруг уже были пьяные-перепьяные. Больше ничего не помню.

«Зачем она притворяется? – кольнуло у Моргана в сердце. – Ведь она не может не помнить! Жалеет? Думает, совершила ошибку? Но ведь я думал, она меня любит! Значит, это я ошибался?»

   

Но как быть? Прямо сказать: «Мы с тобой трахались всю ночь, и ты отдавалась мне так, будто эта ночь в твоей жизни последняя!» Но на это у него не хватало мужества.

- Шеф велел нам зайти, - сообщил Морган, - не знаю, какое у него может быть к нам дело в это суровое для всей конторы утро.

   

Рассел в несколько глотков выпила своё пиво и встала.

- Пойдём, - сказала она, - узнаем, чем сидеть и гадать.

- Н-ну, соколы мои ясные, - коронное выражение руководства.

 

Руководство сидит, подперев рукой тяжёлую голову, и смотрит на них туманным взглядом с высоты своего положения. Надёжно укрытый массивной баррикадой стола из красного дерева. С высоты – да. Но – туманным взглядом. Бить не собирается. Так, легонько пнуть под зад.

- У вас новый напарник, соколы, - сообщает руководство, - стажёр из полиции Хельсинки, на месяц. Анастейша Трахтенберг. Подаёт большие надежды. Но поскольку материал совсем ещё сырой, то покорректнее с ней, подоброжелательнее, не кичитесь особо своими заслугами…

- Анастейша Трахтенберг? – встрепенулся Морган. – Вы так сказали, сэр?

- Да, Анастейша Трахтенберг, - кивает шеф. «Кивает» - громко сказано. Чуть-чуть склоняет чугунную голову, - наверное, она уже ждёт вас в кабинете. Идите.

Напарники выходят из кабинета директора, и Рассел осторожно интересуется:

- Она -  твоя знакомая?

- Да-а, так… В полиции вместе работали, до КСС ещё, - уклончиво отвечает Морган.

- Ты иди, а я водички попью, - Рассел останавливается у кулера в коридоре, а сама, дождавшись, пока напарник скроется за поворотом коридора, прямиком бежит к лифту.

- Тревор, кто такая Анастейша Трахтенберг? – спрашивает, вломившись в архив и даже не поздоровавшись.

Тревор сидит, спрятав за стопками папок бутылку виски и стакан. Ален Спарк, которому он наливал только что, привычно убирает руку со стаканом за спину, но, увидев, что это всего лишь Рассел, расслабляется и спокойно приступает к процедуре опохмелки.

- Будешь? – спрашивает.

- Нет, я уже пива попила, - отвечает она, - так ты скажешь, кто такая Анастейша Трахтенберг?

- О! – Тревор делает многозначительный жест рукой. – Она красавица! Настоящая норвежская красавица! Они с Кейси вместе в академии учились. У них был длинный и бурный роман… Он долго не мог её забыть…

- А она, я слышал, с вами теперь работать будет? – встрял Ален Спарк. – Надо зайти, познакомиться.

- Заходи, познакомься, - машинально отвечает Рассел и выходит из архива.

Вот, значит, как… Бывшая пассия Моргана. «Он долго не мог её забыть». Значит, вспомнит быстро.

Уже вспомнил! Ещё как вспомнил! Когда Рассел дошла до своего кабинета, то её напарник, ставший с прошлой ночи для неё уже партнёром, целовался с длинноногой пышногрудой девицей прямо у порога.

Норвежская холодная красота? По её темпераменту не скажешь! Так и подмывает просунуться между ними, кашлянуть и сказать, как в рекламе: «Хм, не желаете ли кофе?»

Рассел была так разозлена, что не заметила, что в поцелуе её напарник участвует весьма вяло, точнее, совсем не участвует, и даже делает попытки отцепить от себя назойливый новый кадр, и, наконец, ему это удаётся. 

Действительно, северная красавица. Толстая коса светлых, почти белых волос, огромные, небесно-синие глаза в обрамлении густых ресниц, чувственные пухлые губы. Как занесло тебя в КСС, куколка?

Морган смущён и растерян. Как будто впервой зажимать девку в присутствии напарницы. Ладно из себя целку строить, Морган! Я тебя насквозь вижу! И всю игру твою знаю!

- Это мой напарник, Джордан Рассел, - неуверенно говорит Морган, - а это наш стажёр, Анастейша Трахтенберг…

      

Анастейша, в отличии от него, ни капли не смущена.

- Очень приятно, агент Рассел, - протягивает белую холёную руку.

     

Сломать бы ей кисть! Но Рассел ограничивается сухим рукопожатием.

- Будем знакомы. Морган, - обращается к напарнику, - ты пока объясняй основное новому сотруднику, а я пойду сигарет куплю. Не запаслась на сегодня.

    

Она вышла из кабинета, сама чувствуя, какой тяжёлой стала её походка. Спустилась на пролёт ниже, вошла в кабинет Джека Лоренса и Мартина Роуза.

- Ребят, дайте листочек бумаги.

- Тихо ты! – Роуз кивнул на лежащего лицом в стол Джека Лоренса и шумно глотнул из банки пива.

- А что с ним? – осторожно спросила Рассел.

- Что-что… - фыркнул Роуз, - болеет человек!

- Удивил, - усмехнулась она, - весь отдел болеет. Кому сейчас легко? Марти, ты дашь мне листочек или нет?

- На, - коллега протянул ей тонкую пачку бумаги, - работай. Кейси привет.

- Не, мне столько не нужно, - вымученно улыбнулась Рассел, - всего один листочек. Спасибо, Марти, - и вышла.

     

В коридоре на подоконнике она написала несколько слов на листе бумаги, поставила свою подпись и пошла к шефу. Она шла и ничего не видела перед собой.

Я помню всё, о чём мы мечтали,

Но жизнь не для тех, кто любит сны.

Мы слишком долго выход искали,

Но шли бесконечно вдоль стены…

И выражение её глаз было таким, что поднявшаяся, чтобы остановить её, бдительная мадам Бижю, так и осталась стоять, не осмелившись сделать ни одного движения ей навстречу. Рассел беспрепятственно прошла в кабинет шефа.

 Уоррен Барри поднял голову и замер, пригвождённый взглядом этих широко распахнутых, до краёв налитых болью серо-зелёных глаз.

- Что случилось, Джо? – спросил он.

Рассел молча положила ему лист бумаги ему на стол.

- Заявление, - прочёл вслух директор, - прошу перевести меня в пятый отдел на Цербере…Ты что, с ума сошла? – спросил он, поднимая на подчинённую измученный похмельем взгляд. – Чем тебе у нас не работается?

- С Морганом не сработалась, - деревянным тоном пояснила Рассел, глядя поверх шефа на висевшую на стене африканскую маску из бука.

- Может, тебе кажется? – осторожно спросил шеф,  невольно вспомнив, как в канун Нового года к нему пришёл Морган с просьбой поставить Рассел дежурить в новогоднюю ночь.

- Не кажется, - тем же деревянным тоном ответила она, - я не могу больше с ним работать.

- Давай, я тебе другого напарника дам, - предложил Барри, - и другой кабинет. А с Морганом будешь видеться редко.

 

Рассел, наконец, утратила интерес к африканской маске и обратила свой взор на директора.

- Командир, - её тихий голос звучал надтреснуто, резко, - если я прошу перевести меня на Цербер, значит, я действительно не могу больше работать здесь. У меня с Морганом всё было. А он с этой… Трахтенберг. Переведите меня на Цербер, сэр, чтобы глаза мои их не видели.

- Значит, ты с Морганом, - обалдело повторил шеф, - ага… Но как же так, Джо? Он же твой напарник!

- Как, как… - вздохнула Рассел, - дура я. Ничему меня жизнь не учит. Я его люблю, понимаете? А он с этой… Переведите меня на Цербер, сэр, я больше не могу. Я не железная.

- Ой-ёй-ёй, - протянул шеф, - надо же… Ничего, Джо, ничего. Я тебя переведу. Куда хочешь, переведу. Вот ведь жизнь бекова… Ничего, Джо, ничего.

Когда Рассел вернулась в свой кабинет, для Анастейши Трахтенберг уже поставили стол, и она чинно восседала за ним, слушая занудные объяснения Моргана и преданно глядя ему в глаза.

- … И, таким образом, просто необходимо отключить привычное видение, и расширить свои границы, принимая за реальность существование параллельных миров, его обитателей, - рассказывал Морган, - о, Рассел, подмени меня, - обрадовался он вошедшей напарнице, - расскажи, чему ты научилась за это время, какой неверующей ты была, и какой ты стала.

- Я уезжаю, - Рассел попыталась изобразить улыбку, - меня на Цербер переводят. Вот приказ шефа.

- Как – на Цербер? – не понял Морган. – Тебя – на Цербер? Почему?

- Потому что там кадров не хватает, - она достала сигарету и закурила.

- А я как же? – растерянно заморгал напарник.

- А ты будешь готовить новые кадры здесь, - Рассел с чуть заметным пренебрежением кивнула в сторону Анастейши.

- Нет, погоди, - Морган встал, - чё это шеф надумал? Я сейчас пойду к нему, и … Одурел совсем, придумал рокировочку!

- Морган, тормози, - холодно усмехнулась Рассел, - я ведь совсем не против работать на Цербере. Засиделась на одном месте, хочу перемен. К тому же, у меня там есть приятель, Марсель Рабле, может, помнишь?

   

Морган делается бледен, как снег, пролетающий за окном, и его карие глаза сужаются в щёлочки.

- Приятель? – цедит он сквозь зубы. – Марсель Рабле с Цербера? Ну, что ж… Удачи тебе на новом месте, Рассел. Звони, если что.

   

Вот так они попрощались. Рассел быстро собрала в коробку свои немногочисленные вещички и вышла из кабинета.

- Удачи на новом месте, агент Рассел! – проворковала ей в спину Анастейша. Рассел не обернулась.

Она спустилась вниз, сдала на рецепшн свой пропуск и жетон, вышла из здания, села в машину. Положила руку на пульт управления и безутешно разрыдалась. Вот и всё. Больше она не увидит Моргана.

Морган, Морган, почему ты не можешь просто любить меня? Меня одну? Зачем тебе все эти Линды, Эллен Брайды,  Анастейши? Почему ты не думаешь, как я дальше жить без тебя буду, Морган?!

А Морган, под каким–то предлогом оставив одну свою новую напарницу, заперся один в курилке, курил там расселовский «Интеграл» и плакал злыми беспомощными слезами. Все его надежды оказались обманчивы. Рассел никогда его не любила, это были всего лишь иллюзии. У Рассел есть Макаров, Рассел нравится этот Рабле с Цербера. Рассел трахнулась с ним по пьянке в угоду своему женскому капризу и, не спрашивая, что он об этом думает, поставила точку в их отношениях . Его чувства она и не подумала взять во внимание. Рассел, ну почему? Железная Рассел…

"Сверкала ярче, чем алмаз «Орлов»,

И в «Камасутре» знала толк,

Ещё вчера

Она была

Нежна, как шёлк,

Теперь она -

Китайский танк!

Китайский танк!" - словно в насмешку пело в курилке радио.

Пойди разбери эту Рассел. Когда он к Раме улетал, сказала: «Всё у нас получится», а сегодня просто ушла в другую жизнь, улетела на Цербер, безо всяких самых минимальных объяснений. Женщина – загадка. Всю жизнь загадила.

 

Морган умылся, вытерся бумажным полотенцем. Нет, объяснение её поведению должно быть. И оно есть. Что-то произошло за эту неделю, пока он гостил у Рамаджи. Что-то, что заставило Рассел потерять к нему интерес. В постель к нему она легла просто по инерции, по завершении вечеринки, а утром свалила, потому что это шло вразрез с её теперешними планами на жизнь.

 

Морган был уверен, произошло бы всё неделю назад, с той Рассел, с которой он прощался, уезжая к Рамаджи, она никуда бы не ушла. Он вдруг отчётливо осознал, до какой степени устал. Устал от мыслей, от сомнений, от прикидок, от вопросов, устал жить в страхе за её жизнь, устал искать способы борьбы с её болезнью, устал спасать её. И всё впустую. Игра в одни ворота.

 

Устал от Рассел. Надо жить. Просто так, а не ради кого-то. Просто, как раньше, радоваться жизни, независимо от того, какое с утра настроение у напарницы. Радоваться жизни, потому что это его жизнь. Он сумеет. У него достаточно сил и уважения к себе, чтобы не бегать за женщиной, которая вычеркнула его из своей судьбы.

 

Морган ещё раз критически оглядел себя в зеркале, пришёл к выводу, что следы недавних слёз незаметны, и вышел из курилки, в твёрдом стремлении начать новую жизнь и в уверенности, что справится.

«Китайский танк!

Китайский танк!»

She’s a Chinese Tank!

В следующей главе читатель узнает, во что вылился безумный побег агента Рассел.